Террор - Дэн Симмонс

Ходжсон кивнул и ничего не сказал.

— Мы не собираемся идти до конца ноября, — сказал Корнелиус Хикки, выступая из строя и становясь рядом со сгорбленным молодым лейтенантом. — Мы думаем, лед вдоль берега вскрылся на всем протяжении обратного пути. Мы пойдем под парусом и на веслах вокруг чертова мыса, по которому волокли пять лодок, точно египетские рабы, и будем в лагере «Террор» через месяц.

Мужчины стали украдкой перешептываться. Крозье кивнул.

– Возможно, лед действительно вскрылся для вас, мистер Хикки. А возможно, и нет. Но даже если и вскрылся, отсюда все равно более ста миль пути до корабля, который вполне мог разрушиться за последние несколько месяцев и уж точно будет намертво затерт льдами ко времени, когда вы до него доберетесь. Отсюда до устья реки по меньшей мере на тридцать миль меньше, и вероятность, что залив к югу от нас свободен от льда, значительно выше.

– Вы нас не переубедите, капитан, — твердо сказал Хикки. — Мы все обсудили между собой и постановили возвращаться.

Крозье пристально смотрел на помощника конопатчика. У него возникло свойственное каждому капитану инстинктивное желание немедленно пресечь любые проявления неповиновения, причем крайне резко и решительно, но он напомнил себе, что именно этого и хотел. Настало время избавиться от недовольных и спасать тех, кто полагался на здравый смысл своего командира. Вдобавок план Хикки мог даже оказаться осуществимым. Все зависело от того, где вскрылся лед — если он вообще вскрылся где-нибудь в течение лета. Люди заслуживали права самостоятельно выбрать свой последний шанс.

– Сколько человек идет с вами, лейтенант? — спросил Крозье, обращаясь к Ходжсону, как если бы тот действительно являлся командиром группы.

– Ну… — начал молодой человек.

– Магнус идет, — сказал Хикки, давая великану знак выйти из строя. — И мистер Эйлмор.

Угрюмый стюард неспешно выступил вперед, с вызовом и нескрываемым презрением глядя на Крозье.

— И Джордж Томпсон… — продолжал помощник конопатчика.

Крозье не удивился, что Томпсон примкнул к группе заговорщиков под водительством Хикки. Этот матрос всегда отличался наглостью и леностью и — пока не кончился ром — напивался при каждой возможности.

— Я тоже иду… сэр, — сказал Джон Морфин, становясь рядом с прочими.

Уильям Оррен, которому только что стукнуло двадцать шесть, молча выступил из строя и присоединился к группе Хикки.

За ним последовали Джеймс Браун и Френсис Данн — конопатчик и помощник конопатчика с «Эребуса».

— Мы думаем, это наш единственный шанс, капитан, — промолвил Данн и опустил глаза.

Крозье ждал, когда о своих намерениях объявят Рубен Мейл и Роберт Синклер, — сознавая, что, если большинство стоящих в строю мужчин присоединится к группе Хикки, его собственные планы двинуться дальше на юг рухнут, — и немало удивился, когда вперед медленно вышли Уильям Гибсон, офицерский стюард с «Террора», и кочегар Люк Смит. Они исправно служили на корабле и были выносливыми упряжными.

Чарльз Бест — благонадежный матрос «Эребуса», всегда хранивший преданность лейтенанту Гору, — выступил из строя вместе с еще четырьмя матросами, последовавшими за ним: Уильямом Джерри, Томасом Уорком, серьезно пострадавшим во время карнавала, молодым Джоном Стиклендом и Абрахамом Сили.

Перед капитаном стояли шестнадцать человек.

— Так значит, это все? — спросил Крозье, ощущая разлившийся в животе холодок облегчения, от которого мучительно засосало под ложечкой, как от голода, теперь ни на миг не отпускавшего.

Перед ним стояли шестнадцать человек; им понадобится одна лодка, но без них у него остается еще вполне достаточно верных людей, чтобы отправиться вместе с ним к реке, оставив нескольких ухаживать за больными здесь, в лагере Спасения.

— Я отдам вам полубаркас, — сказал он Ходжсону. Лейтенант благодарно кивнул.

— Полубаркас весь разбит и оснащен для речного плавания, а тащить сани — только задницу рвать, — заявил Хикки. — Мы возьмем вельбот.

— Вы возьмете полубаркас, — отрезал Крозье.

– Мы хотим также взять с собой Джорджа Чемберса и Дейви Лейса, — сказал помощник конопатчика, который стоял перед своими людьми, сложив на груди руки и расставив ноги, точно Наполеон из кокни.

– Черта с два, — сказал Крозье. — С какой стати вам брать с собой двух человек, которые не в состоянии сами о себе заботиться?

– Джордж может идти в упряжи, — сказал Хикки. — И мы все время ухаживали за Дэви и хотим ухаживать и впредь.

– Нет, — сказал доктор Гудсер, выступая вперед и становясь между Крозье и людьми Хикки, — вы не ухаживали за мистером Лейсом, и вы хотите взять его и Джорджа Чемберса не в качестве спутников. Они вам нужны в качестве пищи.

Лейтенант Ходжсон растерянно заморгал, не веря своим ушам, но Хикки сжал кулаки и дал знак Магнусу Мэнсону. Коротышка и верзила одновременно шагнули вперед.

— Стойте, где стоите, — проревел Крозье.

Позади него три оставшихся в живых морских пехотинца — капрал Пирсон, рядовой Хопкрафт и рядовой Хили, — явно больные и еле державшиеся на ногах, вскинули свои длинные мушкеты и прицелились.

Что еще важнее, старший помощник Дево, помощник Эдвард Кауч, боцман Джон Лейн и боцманмат Том Джонсон взяли на изготовку свои дробовики.

– У нас тоже есть ружья, — прорычал Корнелиус Хикки.

– Нет, — сказал капитан Крозье. — Пока вы находились на перекличке, старший помощник Дево собрал все оружие. Если вы мирно уйдете завтра, вы получите один дробовик и патроны. Если вы сейчас сделаете еще хоть шаг, вы все получите заряд дроби в лицо.

– Вы все умрете. — Корнелиус Хикки наставил костлявый палец на людей, молча стоявших в строю на своих местах, и повел рукой по широкой дуге, словно тощий флюгер. — Если вы пойдете за Крозье и остальными дураками, вы все умрете. — Помощник конопатчика повернулся к врачу: — Доктор Гудсер, мы прощаем вам ваши слова насчет того, почему мы хотим спасти Джорджа Чемберса и Дейви Лейса. Пойдемте с нами. Вы не сможете спасти этих людей… — Хикки презрительно указал на провисшие мокрые палатки, где лежали больные. — Они уже мертвы, просто еще не знают этого, — продолжал он голосом, на удивление громким и звучным для столь тщедушного человечка. — А мы выживем. Пойдемте с нами, и вы снова увидите своих близких, доктор Гудсер. Если вы останетесь здесь — или даже присоединитесь к Крозье, — вы покойник. Пойдемте с нами.

Гудсер по рассеянности вышел из палатки в очках и сейчас снял их и принялся неторопливо протирать мокрые стекла окровавленной полой своего шерстяного жилета. Невысокий и щуплый, с по-детски пухлыми губами и скошенным подбородком, лишь частично прикрытым курчавой бородкой, которая отросла под жидкими бакенбардами, Гудсер казался совершенно спокойным. Он снова водрузил очки на нос и посмотрел на Хикки и стоявших за ним мужчин.