Мастер войны : Маэстро Карл. Мастер войны. Хозяйка Судьба - Макс Мах

Переход оказался столь стремительным, а видение «другими глазами» столь странным, что на мгновение Карл даже утратил связь с реальностью, выброшенный из обыденного мира людей в какой-то совсем иной, чужой и чуждый мир. Тем не менее, дело было сделано, и в следующее мгновение Карл вновь обрел себя, но только затем, чтобы испытать почти неведомое ему чувство головокружения, столь странно – не по-человечески – увидел он теперь зал Врат и собравшихся здесь людей. У него возникло ощущение, что он видит множество разнообразных вещей одновременно, все вместе и каждую в отдельности. Семь спутников, их фигуры и лица, и направленные на Карла взгляды. Всех вместе и каждого из них в отдельности, и мельчайшие подробности в выражении лиц, одежде и настроении. И одновременно Карл увидел, как медленно поворачиваются к нему вновь ожившие изваяния Белой и Черной Дам. И их лица, которые они от Карла более не скрывали. И их устремленные на него живые, темные и светлые, но одинаково прозрачные глаза. И весь зал Врат, наполненный мерцающим серебряным сиянием, и Зеркало Дня и Зеркало Ночи, где в каменных рамах вновь ожила великая Тьма, сквозь которую из вечности в вечность длили стремительный полет брошенные рукой Норны и собственной рукой Карла бесконечно прекрасные Кости Судьбы.

5

Где и когда вы встретили свой меч, Конрад? – Уместен ли был такой вопрос? И да, и нет. Нет, потому что о таком обычно не спрашивают. Да, потому что теперь Карл мог спросить Конрада о многом. И об этом тоже.

Конрад? Нет, не теперь. Тогда, может быть, Август?

На кого ты похож, капитан? От кого унаследовал ты эти голубые глаза? – хороший вопрос, но и его можно было задать не теперь, а когда-нибудь позже.

«Куда спешить? Ведь все только начинается…»

За что вас прозвали Строителями, мастер Март? Что такое вы построили и когда?

Анна, Виктория, Валерия, Март… Нет, нет и нет. Не сейчас, не теперь.

«Дебора, – решил он, отбросив последние сомнения. – Что бы теперь не случилось, первой, отныне и навсегда, будет только Дебора. И последней тоже станет она…»

Наполненный колдовским светом воздух вздрогнул, и зал Врат как будто повернулся вокруг них двоих, соединив и выделив из мира людей и вещей, и оставил, как того и пожелал сейчас Карл, наедине.

Они стояли друг против друга у ног Белой Дамы, а вокруг на расстоянии всего нескольких метров встала стена клубящегося белого тумана, отделившего их от всех прочих людей и от громадного пространства зала. Даже Черная Дама полностью скрылась за этой неожиданно возникшей непроницаемой для взгляда завесой.

– Дебора!

– Карл!

Два имени прозвучали в наполненном жемчужным сиянием нигде их личного пространства, и Карл понял, что все, что намеревался сказать, уже сказано, и любые слова, которые способна была найти его любовь, чтобы выразить себя в звуках речи, излишни и избыточны. Они были не нужны, все эти слова. То, что сказало его сердце ее сердцу, было чем-то гораздо большим и настоящим, чем то, что он хотел и мог передать словами.

– Дебора, – сказал он и увидел, почувствовал, узнал, что она тоже уже все поняла. Какие еще признания и клятвы нужны там, где их души говорили друг с другом на безмолвном языке богов?

– Карл, – сказала она, и он узнал, что это значит, когда все желания сердца исполнены, и ты можешь уйти из этого мира без сожаления и печали, познав высшее счастье, которому нет и не может быть названия. Однако одновременно Карл понял и другое. Разделив такую любовь, он не сможет уже уйти, оставив исполненное невероятной любви сердце Деборы страдать в опустевшем мире. Но что, если такова его судьба?

«Судьба. Выбор… Что?»

– Что там, за Вратами? – спросила Дебора, и счастье ушло из ее глаз, выстуженных печалью. Она ничего не добавила, но Карл ее понял, потому что она спросила о главном.

– Не знаю. – и это была правда – правда, которую он не смел от нее скрыть. – И не хотел бы знать, – добавил он через мгновение.

– Тогда, отчего ты все еще здесь?

– Ловушка, – честно ответил он.

Что ж, от правды не уйдешь, даже если побежишь во всю мочь. Тот, кто создавал это место, учел все. И то, что люди, подобные Карлу, не могут не ответить на брошенный вызов, и то, что такие, как он, идут до конца, не спрашивая о цене. Впрочем, все да не все. Случайный оборот речи заставил Карла задуматься, в самом ли деле он готов заплатить ту цену, которую может запросить Мотта. Ответ был прост и однозначен, и для того, чтобы его найти, не требовалось долго думать.

«Дебора!»

Ответ ясно читался в изящном рисунке ее губ, разрезе глаз, ритме сердца и в том, как ее душа согревала его привыкшую к холоду одиночества душу. Но как бы то ни было, Карл уже сделал то, что сделал. Он пошел за тайной, даже сознавая, что зов может привести совсем не туда, куда Карл желал бы попасть. Но так уж сложились обстоятельства и такова была его человеческая природа, что Карл – к добру или к худу – откликнулся на «приглашение» Мотты и принял вызов судьбы, с которой играл теперь в странную и страшную игру «кто кого». Переиграла ли его Хозяйка Судьба, поставив на пути Алмазную Мотту? Возможно, хотя и неочевидно.

«Время покажет…»

Однако, войдя в зал Врат, Карл «подписал Договор», разорвать который уже не в его силах. Уйти отсюда той же дорогой, которой они все сюда пришли, он не мог, во всяком случае, до тех пор, пока не откроет Врата. А все прочие дороги, о существовании которых он теперь доподлинно знал, могли дать лишь передышку, но никуда, к сожалению, не вели. Это были не его дороги, вот в чем дело, и, значит, что бы ни случилось, ему предстояло идти вперед. Вопрос лишь, зачем? Какая тайна так долго ждала своего часа за неснимаемой печатью Врат Последней Надежды? И почему, чтобы открыть Врата, нужен именно он? Ничего этого Карл пока достоверно не знал, но надеялся все-таки узнать раньше, чем исполнит свой «договор» с Моттой. Чья надежда и почему последняя – догадки не в счет! – и кто он, Карл Ругер, чтобы все, в конечном счете, упиралось в его желание, в его выбор?

– Ловушка, – честно признался он. – Но я бы не стал спешить с выводами.

Он сделал невероятное усилие и представил непредставимое, казалось бы, здесь и сейчас, будущее. Но, похоже, воображение Карла, действительно, не ведало границ. И он увидел лужайку, зелень которой пестрела яркими цветами весны, и наполнил прозрачный пахнущий свежестью, теплый, но нежаркий воздух позднего утра веселым детским смехом. Картина ожила и зажила собственной жизнью, включив в себя, между делом, и своего творца. Карл вдохнул сладкий воздух предгорий и обернулся. Теперь он увидел их всех: своих взрослых детей – дочерей и сыновей – изящных дам и статных кавалеров, каждым из которых, не делая скидки, мог гордиться. И множество своих внуков увидел он здесь. Некоторые из детей его детей были уже взрослыми юношами и девушками, а другие – все еще оставались младенцами, игравшими в траве и собиравшими цветы. И ее он увидел тоже. Дебора, постаревшая, но все еще такая же прекрасная, как в день их первой встречи, сидела в плетеном кресле и смотрела на Карла с улыбкой, игравшей на ее не увядших от времени губах. Ее взгляд был спокоен, но в нем жили все те же любовь и забота, которые, кажется, не покидали глаз Деборы никогда за все эти – такие долгие и такие короткие – годы. И в этом взгляде, как в зеркале, Карл увидел себя, старого, но несломленного судьбой, такого, каким и хотел быть поздней осенью своей долгой жизни.