Число зверя - Роберт Хайнлайн

– А это следствие Дирака из закона Мэрфи. Но, Лазарус, если судить по этой программе, вы не только пригласили критиков, но и гарантировали им обслуживание по первой категории. Могу я спросить почему? Я ничего не имею против того, чтобы пообедать вместе с издателями – с большинством издателей. Редакторы тоже имеют право на существование, хотя я и не хотел бы, чтобы моя сестра вышла замуж за одного из них. Но это, по-моему, крайность.

Вместо ответа Лазарус спросил:

– А куда делась Минерва?

– Мы заканчиваем с дядюшкой Тобайясом, – отозвалась Афина. – Она скоро придет. Галахаду я сказала.

– Спасибо, Фина. Перейди в режим конфиденциальности. Джубал, где сейчас все это – два бластера, три шоколадки?

– Лейф, я заметил, что перед этим она отдыхала на дне бассейна. Здесь в последнее время не появлялся один молодой человек по имени Майк?

– Ваш приемный сын? Этот проповедник с Марса? Нет. Во всяком случае, я так думаю.

– Я многому от него научился, и в том числе – что не стоит задумываться над тем, чего не можешь объяснить: надо просто принимать это как факт. Но мы говорили о критиках. Я спросил, почему вы их балуете?

Они прошли вдоль всего атриума старого, южного крыла, прежде чем Лазарус ответил:

– Джубал, представьте себе, что я не пригласил бы сюда критиков. Что произошло бы тогда?

– Ох! Они наползли бы из всех щелей.

– Так вот, вместо этого я разослал им бесплатные приглашения. И предоставил роскошную гостиную с множеством пишущих машинок. Замечательный интерьер, вы должны его увидеть. Попросите Афину показать его на экране – только не ходите туда сами: вы же не критик. Проверять пропуска при входе будет мистер Хог[147] – мимо него не проскользнет ни один рецензент. А вы лучше и не пробуйте.

– Да я скорее умру!

– Нет, это там вы скорее умрете. Держитесь оттуда подальше. Там висит большая вывеска, и эта гостиная помечена на плане, а Хоуга вы можете узнать по чопорному виду и грязным ногтям. Обратите внимание на лестницу, которая туда ведет: ведь критики выше нас всех. Там тринадцать ступенек.

– Тринадцать? Лейф, не иначе как это неспроста.

Лазарус пожал плечами:

– Не знаю, входило ли это в замысел архитектора. Проектировал ее Мебиус Торас, вы его знаете?

– Хм… Он с Марса?

– Да, но не с вашего Марса и не с моего. Из другой вселенной, очень любопытной. С Барсума. Мебиус – придворный математик Господина и проявил большой интерес к этому заказу, потому что помнит, как самозваные «критики» обходились с Эдгаром Берроузом. Я сказал вам, что Мебиус – тополог?

– Нет.

– Вероятно, один из лучших. Попасть во вселенную Эдгара Берроуза не труднее, чем в любую другую, и Марс там находится на своей обычной орбите. Но это не значит, что вы обнаружите там Веселых Зеленых Гигантов и ослепительных краснокожих принцесс, одетых только в драгоценности. Если у вас не будет специального приглашения, вы увидите там лишь потемкинскую деревню – иллюзию, подогнанную под ваши подсознательные желания. Джубал, изнутри гостиная для критиков представляет собой что-то вроде бутылки Клейна – так мне говорили, я там ни разу не был. Это не сразу заметно – в чем вы убедитесь, когда Фина покажет вам ее на экране: интерьер там оформлял величайший художник. Эшер.

– А!

– Да, они с Мебиусом старые друзья – оба бессмертны, у обоих одинаковые вкусы. Я обещал критикам свободный вход, – но ничего не говорил про выход[148].

Я обещал им пишущие машинки и диктофоны, но ничего не говорил про ленты для машинок и пленки для диктофонов. Я обещал им отдельный бесплатный бар – и было бы просто непорядочно брать с них деньги, поскольку в этом баре нечего выпить. Там будет роскошная столовая, но не будет кухни.

– Лейф, а не гуманнее было бы их ликвидировать?

– А кто сказал, что я стремлюсь быть с ними гуманным? С голоду они не умрут: их будут кормить, как кошек из Килкенни – помните, тех, что дрались до тех пор, пока от них не остались одни хвосты? Для критиков это то, что нужно: они привыкли питаться человечиной и пить кровь. Я даже подозреваю, что кое-кто из них пожирает собственное потомство. Но, Джубал, любому критику, который хотя бы наполовину так умен, как он о себе думает, будет проще простого оттуда выбраться.

– Как?

– Для этого от него потребуется одно – уметь читать! Читать на своем родном языке, понимать его и не искажать смысла. Тот, кто умеет читать, сможет сразу же оттуда выйти. – Лазарус пожал плечами. – Но так мало критиков умеют читать! А вот и главный шатер.

Харшоу поглядел направо, потом налево:

– Какого он размера?

– Я побоялся спрашивать, – признался Лазарус.

– Вывеска побольше, чем на любом цирке, – сказал Джубал и остановился, чтобы ее прочесть:

– Превосходно, Лейф! Как вы до этого додумались?

– Да никак, само придумалось. И что это означает, я не понимаю.

– Не волнуйтесь, дорогой хозяин. Сюда соберется десять тысяч человек, и каждый будет рваться это вам объяснить. Скатологические пангедонистические коллективные солецизмы.

– Чего-чего? Джубал, тут совсем другое написано.

– Вы же сами не понимаете, что это означает, так откуда вам знать?

– Да потому что я понял, что ты сказал. Слова совсем не похожи.

– Мы их переставим. Скатологический пангедонизм множественных солецизмов. «Съезд», как я уже говорил, отличается от…

– Не говори гадости. Мы собирались выпить, – объявил Лазарус.

Они миновали длинную очередь и подошли к стенке шатра, в которой перед ними внезапно раскрылся проход, сразу же за ними захлопнувшийся. Они оказались перед длинным столом; за столом сидел человек, углубившийся в какие-то списки. Не поднимая головы, он сказал:

– Не загораживайте мне свет. Предъявите ваши приглашения. Никаких исключений. Потом получите значки с вашим именем. Потом пройдите вон туда, там найдут вашу вселенную. Бюро жалоб снаружи. Ваши приглашения – вы задерживаете очередь.

– Сноб!

Человек поднял голову и вскочил:

– Исполнительный директор Лонг! Какая честь!