Командовать парадом буду я! - Михаил Барщевский

Район стали быстро заселять представители верхушки среднего класса, сделав его престижным и достаточно дорогим. Естественно, моментально пошла вверх уличная преступность. Появились проститутки, ночные грабители, попрошайки, они же наводчики для квартирных воров.

Мэр Нью-Йорка распорядился утроить количество полицейских в участке, за которым был закреплен Даун Ист-сайд. Помогло мало.

Проблема решилась самым неожиданным образом. Наркодельцы средней руки (то есть не те, кто сам торгует зельем на улицах, но и не те, кто обеспечивает оптовые поставки из Латинской Америки, а так – серединка, самая трудновыявляемая, но достаточно обеспеченная часть наркоиндустрии) облюбовали Даун Ист-сайд для проживания. Престижно все-таки!

Эти люди, в отличие от нью-йоркской полиции, не были связаны нормами законодательства и потому в средствах очистки родного района от мелких представителей криминального мира могли не стесняться.

Как положено, сначала провели переговоры с двумя мексиканцами, контролировавшими уличных проституток. Те оказались непонятливыми. Одного из них «грохнули». Тогда второй резко стал более сообразительным. А вместе с ним и коллеги по цеху – главари уличных банд, боссы «уличного милосердия» и так далее. Короче говоря, к середине 70-х Даун Ист-сайд стал самым безопасным местом Нью-Йорка. Однако не связанным с наркобизнесом его обитателям пришлось смириться с весьма неприятными соседями.

Ни Вадим, ни Саша до поры до времени этой истории не знали. Но с первого дня оба, а главное – Лена с Олей, ощущали какую-то необъяснимую негативную ауру своего района. Может, поэтому, а может, еще и со скуки утром, проводив мужей, девочки быстро собирались и ехали «в город». Как правило, в Мид-таун. На 42-й и 14-й стрит там располагались и самые дешевые магазины, и просто «развалы», где все товары: обувь, одежда, бижутерия, даже кухонные принадлежности – не развешивались по вешалкам, не раскладывались по полкам, не выставлялись на прилавки, а кучей сваливались в огромные решетчатые тележки. Покупатели копались в них, перетряхивали, переворачивали все содержимое, мало переживая, если какая-то вещь упала на пол, выбирали необходимое и, свободно наступая на то, что валялось по полу, отправлялись к кассе. Раз в полчаса продавцы делали уборку – шли по магазину и закидывали обратно в тележки то, что из них повыбрасывали.

Поскольку Сашина контора располагалась тоже в Мид-тауне, разумеется, в более приличном месте – на 53-й стрит, то к концу рабочего дня девчонки подгребали к его офису, откуда все вместе отправлялись домой, закупая по дороге продукты. Вадим приезжал из своего Даун-тауна отдельно и, как правило, чуть позже, чтобы не оказаться дома в одиночестве. Разбирали покупки, ужинали и ложились спать. Поэтому и «ночлежка», что там только ночевали. Разбор покупок – не в счет.

В первые две недели Вадим с Леной веселились по поводу Ольгиной привычки, вынув очередную «тряпку», произносить, заискивающе глядя на Сашу: «Фасончик хороший, расцветочка яркая, должно понравиться». Фраза звучала как заклинание, и Саша мрачно кивал головой, стесняясь, видимо, при Осиповых объяснять жене, что с таким вкусом ей бы оставаться жить на родине предков, под Тверью, а не быть женой московского адвоката. Лена с Вадимом относились к Ольге куда терпимее, ценя ее доброту, легкость нрава и необидчивость. Ну, ревновала она немного своего мужа к успехам Вадима. Но так ведь к этому чете Осиповых уже много лет было не привыкать.

Особенно Лена потеплела к Ольге после истории с вазочкой.

До возвращения в Вашингтон оставалось дней десять. После очередного визита на 14-ю стрит Лена порадовала Вадима новой вазочкой. За полтора доллара. Случилось это аккурат накануне шахматного турнира. Вадим был взвинчен, раздражен, если не сказать – агрессивен. Лена спросила:

– Как думаешь, сколько стоит эта прелесть?

– Центов 50, – едва бросив взгляд на разноцветного стеклянного уродца, почему-то названного вазой для цветов, ответил Вадим.

– Почти. Всего полтора доллара.

– А ты помнишь, где ее купила?

– Да, – не поняла, к чему ведет муж, Лена.

– Вот завтра пойди и сдай! – жестко, что крайне редко позволял себе в общении с женой, приказал Вадим.

Дальше минут пять они препирались, при этом тональность становилась все выше и выше. Неожиданно вмешалась Ольга.

– А можно я ее куплю?

– Там что, больше такого дерьма не было? – не поняв благородства поступка Оли, зло спросил Вадим.

– Было, но я… я тогда сразу не поняла, что она мне нравится, – Оля обрадовалась легко найденному объяснению своего нелогичного поведения и защебетала дальше: – Понимаешь, Вадюш, фасончик мне ее приглянулся. Расцветочка яркая…

– Должно понравиться! – злобно закончил за нее Вадим под неодобрительный взгляд Лены.

Когда через полчаса Вадим остыл, Лена тихо, уже в их спальне, констатировала:

– Оля добрая, а ты злой. Пожалел лишний доллар.

– Не доллар пожалел, а вазочка дерьмовая. Не зря же она Ольге понравилась.

– Не обижай Ольгу. Она ей вовсе не понравилась. Она просто не хотела, чтобы мы ссорились.

Через час после объятий со Строем позвонила Лена. Уже не первый день она вместо изнурительной охоты за дешевыми шмотками приезжала вместе с Вадимом к зданию «Брайан энд Твид» и гуляла по деловой части города. Можно было пройтись по Уолл-стрит или дойти до причалов южной оконечности Манхэттена, откуда в хорошую погоду прекрасно просматривалась Статуя Свободы. Можно было и в магазины завернуть. Но не покупать, – поглазеть. Здесь даже бананы стоили в полтора раза дороже, чем рядом с их домом.

Кстати, о бананах. Когда Лена увидела, что картошка в американских магазинах вдвое дороже бананов, это ее сразило наповал. Вадим, понемногу начинавший разбираться в законах рынка, объяснил причину. Бананы растут сами. Их надо только собрать, положить в ящики и привезти в магазин. Причем экспортируют их из очень бедных стран, где стоимость рабочей силы – мизерная. Картошку же надо посадить, окучить, поливать, собирать, сортировать, хранить… Кроме того, картошку выращивают в основном в Канаде, Мексике и реже в США. Мексиканские рабочие, конечно, дешевле, чем североамериканские, но все равно много дороже, чем африканцы или эквадорцы.

Лена предложила организовать бизнес – возить в Америку картошку, из Рязани например. Вадим хмыкнул, но объяснять жене систему таможенных тарифов, защищающих американский рынок от сельхозпродукции из Европы, не стал. По его мнению, для Лениного разумения это слишком сложный вопрос. Да, честно говоря, и для его собственного – тоже.

…Вадим снял трубку и по американским правилам произнес: «Осипов».

– А я – Осипова, миссис Осипова, сэр, – раздался знакомый голос. – Тебе не пора домой?

– Насчет «домой» не знаю, но ты, чувствую, уже нагулялась? – Вадим находился в превосходном расположении духа. И от перспективы получить две с половины тысячи долларов для семейного бюджета (сотню он решил зажать на неожиданный подарок для Лены), и от того, что Строй оказался нормальным человеком, а не типичным «американом». «Хотя, – сам себе возразил Вадим, – Стэн тоже нормальный!»