Короли Вероны - Дэвид Бликст

Позднее они поняли, что в спасении Ческо не было ничего сверхъестественного. В нижнем отделении кареты имелся люк, ведущий наружу. Через него можно было выбрасывать мусор или доставать багаж, не беспокоя пассажиров. Ческо, скорее всего, сразу же выбрался наружу. Люк также вполне объяснял, почему карета запылала в считаные секунды — грумы натаскали сырой соломы с крыши ближайшей лачуги и напихали этой соломы в багажное отделение. Катерина думала, что под скамьей копошится Ческо; на самом деле то были убийцы со своей соломой.

— Жаль, что они мертвы, — заметил Кангранде. — Можно было бы выяснить, кому они служат.

— Вы ведь и так знаете, мой господин, — прищурился Данте. Вдруг он понял, что слова его могут стать для Кангранде настоящим ударом. — Мне нелегко говорить, синьор… — начал поэт и поспешно изложил общие подозрения относительно Джованны да Свевиа.

Кангранде выслушал и отвернулся.

— Ваша точка зрения мне ясна. Кстати, я вспомнил! Морсикато! Он здесь неподалеку, без сознания. Разъяренные падуанцы напали на нас, когда мы спешили к вам на помощь. Морсикато получил удар по голове, и мне пришлось привязать его к крупу коня, чтобы довезти сюда. Может, он уже пришел в себя. Тогда пусть осмотрит твои ожоги, Кэт.

И Скалигер ускакал.

Теперь у них осталось две лошади, которых грумы предусмотрительно выпрягли из кареты, прежде чем устроить пожар, а также кони Кангранде и Морсикато. Пьетро ехал верхом, Катерина тоже, бесчувственного Морсикато перекинули через седло Данте, Кангранде вез Ческо. Они худо-бедно продвигались к Виченце.

Ехали молча. Все мысли Пьетро вертелись вокруг выражения лица Кангранде, когда он решил, что Ческо погиб. Ужасный, нечеловеческий восторг, запечатленный на этом лице, терзал душу Пьетро до самой Виченцы, так что юноша позабыл о своих физических терзаниях.

Виченца, полночь, 22 мая 1317 года

Пьетро сидел на крыше палаццо да Ногарола, прислонившись к башенке, и смотрел на спящий город. Мокрые крыши Виченцы поблескивали под луною и звездами.

Он услышал колокольный звон. Полночь, стало быть. Столько всего случилось за сутки. Пьетро казалось, от первого луча солнца до наступления темноты он прожил целую жизнь. И в то же время, хотя перед его мысленным взором пробегали все события долгого дня, в ушах звучал только приглушенный детский голосок, сквозь слезы поющий бравую песню. Судьба бросила их друг к другу — Пьетро и Ческо; ни один из них не смог бы выжить без другого. Они были вместе, они все время разговаривали, пусть даже одними взглядами, или пели — и им удалось спастись от безумия. Такое впечатление, что они с Ческо провели под землей целую вечность, хотя на самом деле прошло не более часа. Воздуха оставалось на считаные минуты. Сможет ли он, Пьетро, когда-либо спокойно заснуть в обычной комнате, как все люди? Вот почему он выбрался на крышу.

Кангранде настоял на том, чтобы въехать в город без лишнего шума. «Пока не буду уверен, что опасность миновала, никто не должен знать о нашем возвращении», — сказал правитель Вероны. Морсикато, с опаленной бородой и забинтованной головой, наложил повязки на Катеринины ожоги, а заодно подштопал Пьетро. Кровопускание доктор счел излишним — юноше и так пустили достаточно крови, с которой организм его покинула вся скверна. Пьетро отказался сдать мочу на проверку, заявив, что из такого измученного, опустошенного тела не выжать ни капли. Однако Морсикато настоял на применении своего излюбленного метода лечения — личинок, на сей раз пристроив их в ране на левой руке Пьетро. Рука расположена к голове куда ближе, чем нога; Пьетро старался не думать о личинках, выбирающихся из-под повязки и устраивающихся на его щеке.

Данте предоставили несколько комнат, а Морсикато приготовил для него снотворное. Джакопо до сих пор бражничал у подножия знаменитого холма. Антония утешала Джаноццу. Баилардино, один из немногих, кто знал об их возвращении, зашел на минутку выразить благодарность, а потом удалился, дабы побыть со своим перепуганным сынишкой и обожженной беременной женой. Пьетро остался один. Ему не сиделось в комнате, и он тяжело похромал на крышу.

Известие о гибели синьора Монтекки поразило его. Теперь-то уже все знали, что Джаноццы целый день не было дома, что она говорила с Антонио. Джаноцца засвидетельствовала, что видела, как Антонио выбросил серебряный кинжал, уезжая от нее; сестра Пьетро подтвердила эти показания. Таким образом, ужасное обвинение с Антонио было снято. Значит, ни суда, ни приговора не будет. Все наконец поверили, что кинжал случайно нашел один из бежавших с поля битвы падуанцев и использовал его, чтобы завладеть конем синьора Монтекки.

«Все, кроме Марьотто. Иначе и быть не могло».

Эти вести привез Баилардино. Он же сообщил, что найдено тело Фердинандо. Кузен Бонавентуры так и не добрался до маленького Детто — он попал в ловушку, которую за несколько минут до него так счастливо обошел Пьетро. Установили, что Фердинандо умер не оттого, что рухнул на дно ямы, а оттого, что сверху на него упал конь и раздавил его. Ужасная смерть.

«Это я виноват. Почему я его не предупредил? Я же знал о ловушке, но мне и в голову не пришло предупредить Фердинандо. Это я виноват…»

Позади Пьетро открылся люк, и кто-то поднялся на крышу. По шагам юноша сразу определил, кто именно. Башенка скрывала Пьетро, и он счел за лучшее не высовываться.

— Дивная ночь, — провозгласил Кангранде. — Как ты себя чувствуешь?

В первую секунду Пьетро подумал, что Скалигер обращается к нему. Затем услышал Катеринин голос.

— Устала ужасно. Теперь моя рука будет под стать Тарватовой шее.

Пьетро выглянул из своего укрытия и увидел брата и сестру. Даже после всего, что случилось за день, даже с перевязанной и пахнущей целебным бальзамом рукой донна да Ногарола была столь же прекрасна, сколь и в момент их первой встречи. Она переоделась в обычное платье — край подола тихонько шуршал по черепице. Кангранде тоже был в чистой одежде, хотя лицо его оставалось неестественно темным из-за водостойкой краски.

— А как чувствует себя второй сын Баилардино?

— С ребенком все будет хорошо.

— Морсикато, конечно же, велел тебе лежать.

— Да, он рекомендовал полный покой. Но какой тут может быть покой, когда бред графа слышен даже в моей опочивальне?

— И ты решила заняться мною.

— Тарват любезно согласился посидеть с графом и попытаться усмотреть в его виденьях хоть какой-то смысл. Он полагает, что умирающие иногда способны пророчествовать. О Патино есть новости?

— Есть. Следы ведут в Чио, где он продал коня Монтекки и купил другого. Еще одно доказательство невиновности бедняги Капуллетто. Патино, похоже, держит путь в Венецию. Там он сможет сесть на любой корабль и отправиться куда вздумается. Мои люди уж постараются ему помешать.

«Интересно, Скалигер опять меня отправит ловить Пугало? Теперь, когда известно его имя, охота, пожалуй, увенчается успехом. Вдобавок Монтекки и Капуллетто придется ссориться без меня».