Сэр Найджел. Белый отряд - Артур Конан Дойль

— А что бы он сделал, о цвет оруженосцев?

— Он бы не шумел и не дерзил, а держался бы еще любезнее, чем обычно. Он сказал бы: «Сэр, я счел бы для себя честью, если бы мог слегка сразиться с вами, не ради моей славы или из честолюбия, но больше ради славы моей дамы и поддержания рыцарской чести». Затем он снял бы перчатку — вот так — и бросил бы наземь; или, если бы полагал, что имеет дело с грубияном, он бросил бы ему перчатку в лицо — как я бросаю ее сейчас!

Толпа оруженосцев взволнованно загудела, когда Аллейн, чья прирожденная мягкость при этом беспричинном нападении на него вдруг сменилась ожесточенной решимостью, изо всех сил швырнул перчатку в насмешливое лицо оскорбителя. Со всех сторон сбежались оруженосцы и пажи, и вскоре обоих противников обступила густая взволнованная толпа.

— За это ты поплатишься жизнью, — сказал задира, и лицо его исказилось яростью.

— Если ты сможешь отнять ее, — ответил Аллейн.

— Милый друг, — шепнул Форд, — крепко стой на своем.

— Я буду судить по справедливости! — воскликнул Норбери, молчаливый оруженосец сэра Оливера.

— Ты сам все это затеял, Джон Трантер, — сказал высокий малый, которого называли Роджером Харкомбом. — Вечно ты дразнишь новичков. Стыд и срам, если дело зайдет дальше, чем следует. Юноша показал себя смелым.

— Но удар перчаткой! Удар! — закричали несколько оруженосцев постарше. — Этого нельзя так оставить!

— Нет, можно. Трантер первый коснулся его головы, — сказал Харкомб. — Как ты полагаешь, Трантер? На этом следовало бы и покончить?

— Мое имя известно в здешних краях, — горделиво ответил Трантер, — и я не могу допустить, чтобы на нем осталось пятно. Пусть поднимет перчатку и заявит, что был не прав.

— Я предпочел бы, чтобы он попал к черту в лапы, — прошептал Форд.

— Вы слышите, молодой сэр? — спросил миротворец. — Наш друг согласен забыть об этом случае, если вы только признаете, что действовали необдуманно и сгоряча.

— Я этого не могу признать, — ответил Аллейн.

— Но таков у нас обычай, молодой сэр: когда среди нас появляются новые оруженосцы из Англии, мы подвергаем их тем или иным испытаниям. Подумайте, ведь если у человека новый боевой конь или копье, он всегда будет испытывать их в мирное время, чтобы, когда в них окажется нужда, они не подвели его. Насколько же важнее испытывать наших будущих товарищей по оружию.

— На вашем месте я бы отступил, если это можно сделать с честью, — шепнул Норбери на ухо Аллейну. — Человек этот — известный мастер сражаться мечом и гораздо сильнее вас.

Однако в жилах Эдриксона текла кровь упрямых саксов — разогревалась она очень медленно, но, закипев, остывала нелегко. Намек на грозившую ему опасность только укрепил его решимость.

— Я прибыл со своим хозяином, — сказал он, — и в каждом видел здесь англичанина и друга. Этот господин встретил меня грубостью, и если я ответил ему тем же, то пусть пеняет только на себя. Перчатку я подниму, но, конечно, не откажусь от своего поступка, если мой обидчик первый не извинится за свои слова и свое поведение.

Трантер пожал плечами.

— Ты сделал все, что мог, Харкомб, чтобы спасти его, — сказал он. — Лучше решить спор сразу.

— Я тоже так считаю! — воскликнул Аллейн.

— Совещание продлится до самого пира, — заметил седой оруженосец. — У вас добрых два часа…

— А место?

— В это время двор для турниров свободен.

— Нет, нельзя устраивать встречу на монастырской земле, все участники могут поплатиться, если эта история дойдет до ушей принца.

— На берегу реки есть тихое местечко, — заявил один из юношей, — надо только пройти через владения аббатства, потом мимо оружейной мастерской, мимо церкви Сен-Реми и потом по улице Апостолов.

— Итак, en avant![105] — решительно воскликнул Трантер, и толпа высыпала на свежий воздух, за исключением тех, кто, выполняя особые приказы их рыцарей, должен был оставаться на своем посту.

Эти незадачливые юноши столпились у маленьких оконниц и, вытягивая шеи, старались как можно дальше следовать взглядом за уходившими товарищами.

Совсем рядом с берегом Гаронны находилась лужайка, с одного ее края тянулась высокая стена монастырского парка, с другого — фруктовый сад с густой щетиной безлистых яблонь. Река, глубокая и быстрая, бежала под крутым берегом, на ней чернело всего несколько лодок, большие суда стояли на якорях далеко от этого места, посередине течения. Придя на лужайку, оба противника извлекли из ножен мечи и накинули куртки, ибо на них не было никаких лат. Дуэль, с ее установленным этикетом, еще не вошла в моду, но внезапные и грубые поединки являлись делом вполне обычным, как оно и должно быть, если горячие юноши попадают в чужую страну и у них есть оружие. В таких поединках, так же как и на более официальных турнирах на замковой арене, Трантер прославился своей силой и ловкостью, почему Норбери из добрых побуждений и предостерег Аллейна. С другой стороны, Аллейн учился владеть оружием и упражнялся ежедневно в течение многих месяцев; будучи от природы очень сообразительным и проворным, он владел теперь мечом не хуже своего противника. Странно противоположной казалась эта пара, когда они сходились: Трантер — смуглый, кряжистый, плотный, с волосатой грудью и жилистыми руками, и Аллейн — живое воплощение миловидности и изящества, золотоволосый, с кожей нежной, как у женщины. Многим казалось, что, конечно, этот бой будет неравным; но несколько зрителей, наиболее опытных, заметили в решительном взгляде серых глаз и в воинственной поступи этого юноши что-то вызывавшее сомнение в исходе поединка.

— Стойте, стойте! — воскликнул Норбери до того, как был нанесен первый удар. — У этого джентльмена двуручный огромный меч, на добрый фут длиннее, чем у нашего друга.

— Возьми мой, Аллейн, — предложил Форд.

— Нет, друг, — ответил Аллейн, — я уже приноровился к своему, умею управлять его тяжестью и владею его равновесием. Начнем, сэр, не то мы можем понадобиться нашим рыцарям