Север и Юг. Великая сага. Книга 1 - Джон Джейкс

На востоке продолжались яростные словесные баталии вокруг проблемы рабства. Сенатор Дуглас гневно объявил Лекомптонскую конституцию насилием над независимостью. В ответ сенатор Хаммонд из Южной Каролины заметил, что мнение Маленького Гиганта никакого значения не имеет, поскольку южане более не нуждаются ни в одобрении Севера, ни в Союзе с ним. «Король хлопок!»[18] – провозгласил в конце своей речи Хаммонд.

В Иллинойсе некий адвокат и бывший конгрессмен по фамилии Линкольн готовился сразиться с Дугласом за место в сенате. Обращаясь к собранию республиканцев в Спрингфилде, Линкольн нападал на само рабство, а не на тех, кто владел рабами, и цитировал Евангелие от Матфея: «…дом, разделившийся сам в себе, не устоит».

В газете месячной давности Бент снова и снова перечитывал выдержки из речи Линкольна. Он видел в ней не просто предупреждение, но и неотвратимость такой развязки. Сначала отделение Юга, потом война. Думая об этом, он закрывал глаза и представлял себя победоносным генералом на поле битвы, усеянном мертвыми телами. Все эти трупы были всего лишь сценической декорацией, главную роль в пьесе играл, конечно же, он, и именно ему рукоплескала восхищенная толпа.

* * *

С первого мая до середины июня гарнизон не получал никакой обычной почты, доставлялись только срочные донесения с нарочным. Наконец в повозке с провиантом привезли два пухлых мешка с письмами. Один из них, отправленный еще месяц назад, был сначала по ошибке доставлен в форт Ливенворт, а уж оттуда его переслали в Техас. В каждом из мешков было по письму от Орри. Чарльз нетерпеливо вскрыл их, но с сожалением обнаружил, что первое было написано еще в январе, а второе – первого марта, за две недели до того, как Бент отправил его на поиски дилижанса. А значит, ни в одном из них не было ответа на его вопрос о капитане Бенте.

* * *

Возможность разделаться с Чарльзом подвернулась Бенту в августе, в разгар очередной засухи. В тот день в Кэмп-Купер приехал какой-то перепуганный фермер верхом на муле, и комендант срочно вызвал Бента.

– Этот человек с фермы Ланцмана, – сказал он. – Она в двух милях от Фантом-Хилла.

Фантом-Хилл был заброшенным фортом, его закопченные трубы использовались как ориентир.

– Я просто живу рядом с Ланцманами, – пояснил седой фермер. – Они там видели пенатеков недалеко от себя, вот и решили пока затаиться, а меня послали за подмогой.

– Пенатеков, говорите? – нахмурился Бент. – Из резервации?

– Скорее, из банды Санако, – сказал комендант.

Санако тоже был вождем и враждовал с Катумси, проклиная его за то, что тот согласился жить на Индейской территории.

– Индейцы уже навредили кому-нибудь? – спросил Бент.

Фермер покачал головой:

– Ланцман думает, они хотят сначала выждать – день или два, а потом угонят его лошадей.

– Никак в толк не возьму, почему же семья не уехала оттуда?

– Старший сын Ланцмана – калека. Совсем хворый, верхом ехать не может. Да и Ланцман – тот еще упрямый осел. Говорит, против полудюжины краснолицых и сам выстоять сможет с сыновьями, пока помощь не подоспеет. Да и знает он, что индейцы могут все дотла сжечь, если в доме никого не окажется. Просто так сожгут – и все.

Дальнейшие вопросы комендант предоставил Бенту. После неудачи с дилижансом Бенту просто необходимо было не только показать свою расторопность, но и проявить благоразумие. Поэтому он секунд десять усиленно изображал глубокую задумчивость и только потом заговорил:

– Полдюжины. А вы уверены, что Ланцман видел именно столько индейцев, а не больше?

– Уверен, капитан.

Причин сомневаться в словах фермера у Бента не было. Банды команчей редко бывали крупнее, и эта вряд ли чем-нибудь отличалась. Еще раз выждав паузу, он сказал:

– Я возьму двадцать человек, включая обоих лейтенантов и нашего охотника Досса.

На лице коменданта отразилось явное сомнение.

– Вы уверены, что не стоит взять всю роту? – спросил он.

У Бента сразу оборвалось сердце. Неужели комендант что-то заподозрил? И тогда он решил действовать напролом.

– Двадцать четыре против шестерых – вполне безопасная ставка, сэр, – бесцеремонно заявил Бент. – Особенно с такими людьми, как мои.

Легкое бахвальство сделало свое дело и даже, очевидно, понравилось начальству. Бент поспешил поскорее уйти, чтобы не выдать своего волнения. Он был не на шутку испуган тем, что придется самому столкнуться с врагом. Это совсем не входило в его планы. Однако командование отрядом, который геройски расправится с бандой команчей, пусть и небольшой, наверняка хорошо отразится на его послужном списке. И возможно, даже смоет позорное пятно, оставленное той историей с дилижансом.

Он послал своего ординарца на поиски О’Делла и Мэйна. Когда офицеры явились, Бент описал им ситуацию у фермы Ланцмана и приказал в течение часа подготовить двадцать человек с оружием, пайками на два дня – в общем, все как положено. Повозка с продовольствием пойдет следом не спеша.

Оба лейтенанта отсалютовали и пошли к двери. Выходя, Чарльз бросил на капитана короткий взгляд. Боже, как же Бент ненавидел эти южные самодовольные манеры, эту его косматую бороду, из-за которой лейтенант походил на волосатого зверя, его открытость с подчиненными – все в этом человеке вызывало в нем лютую ненависть. Ну ничего. Если ему повезет, то уже очень скоро Мэйн будет лежать в могиле. Оставшись один, Бент открыл сундук и достал свой новенький «Аллен энд Уиллок», армейскую модель калибра 0,44. Сжав в ладони вороненый восьмигранный ствол, он представил перед собой лицо Мэйна. Если к тому времени, когда отряд доберется до фермы, команчи еще не развеются как дым, у него наверняка найдется шанс для одного точного, произведенного якобы с их стороны выстрела, после чего все решат, что Чарльз просто стал жертвой шальной пули.

От предвкушения он даже задрожал.

* * *

Небольшой отряд двигался на юго-запад по гужевой дороге. Вокруг все было высушено безжалостным солнцем. Уже три недели не выпадало ни капли дождя. Чарльз понимал, что, если вдруг грянет гроза, молния может вызвать пожар, и тогда им придется делать крюк в несколько миль.

Такие пессимистичные мысли были не в его характере, однако с первой же минуты, как они выехали из гарнизона, его не покидали дурные предчувствия. Погода тоже тому способствовала. Как и отсутствие старшего сержанта Бридлава, который неделю назад отбыл в отпуск. К своей новой чалой лошади Чарльз пока не привык, и она казалась ему слишком норовистой. Но главная причина его тревоги ехала сейчас во главе отряда.

Капитан Бент, единственный из всех, был одет по всей форме: синий мундир с желтыми контрэполетами, светло-синие брюки и фуражка с кокардой кавалерии. Все остальные оделись в соответствии с погодой и местностью. Чарльз выбрал самую легкую из своих рубашек и белые штаны, которые пока оставались даже чистыми. На ремне у него висели кольт в кобуре и его любимый боуи. В седельной сумке лежала винтовка образца 1855 года, выпущенная арсеналом Харперс-Ферри. Шляпа с широкими полями защищала глаза от солнца.