Средневековье. Большая книга истории, искусства, литературы - Паола Волкова

3. Относительно третьего следует сказать, что индивидуация познающего начала или вида, посредством которого оно познает, не исключает познание универсального; в противном случае, поскольку отделенные интеллекты суть некоторые субсистирующие субстанции и, следовательно, частные, они не могли бы познавать универсальное. Но материальность познающего и вида, посредством которого нечто познается, препятствует познанию универсального. Ведь как всякое действие осуществляется по способу формы, посредством которой действующий действует (например, нагревание — по способу тепла), так и познание осуществляется по способу вида, посредством которого познающий познает.

Но ясно, что общая природа различается и умножается согласно индивидуирующим началам, которые берутся из части материи. Следовательно, если бы форма, посредством которой происходит познание, была бы материальной, не абстрагированной от условий материи, то она была бы подобием природы вида или рода, согласно тому, что она разделена и умножена посредством индивидуирующих начал, и, таким образом, природа вещи не могла бы быть познанной в своей общности. Если же виды абстрагированы от условий индивидуальной материи, то подобие природы было бы без тех условий, которые привносят в нее различие и умножают, и таким образом познается универсальное. И в этом отношении не имеет значения, существует ли один интеллект или многие, поскольку даже если он был бы только один, то надлежало бы, чтобы он был некоторым «этим» индивидуальным интеллектом, и вид, посредством которого он познает, был бы некоторым «этим» индивидуальным видом.

4. Относительно четвертого следует сказать: существует ли один интеллект или многие, то, что познается — одно. Ведь то, что познается, существует в интеллекте не само по себе, а согласно своему подобию, ибо в душе существует не камень, а вид камня, как говорится в третьей книге «О душе» (432a 2). Однако, то, что познается, есть камень, а не вид камня (познающийся только посредством рефлексии интеллекта над самим собой); в противном случае наука существовала бы не относительно вещей, а относительно умопостигаемых видов.

Но случается, что различные интеллекты уподобляются одной и той же вещи согласно различным формам. И поскольку познание осуществляется согласно уподоблению познающего познаваемой вещи, то следует, что одной и той же вещи случается быть познанной различными познающими, как это явствует в случае чувства, ведь многие видят один и тот же цвет согласно различным подобиям. И, сходным образом, многие интеллекты познают одну познанную вещь. Но, согласно положению Аристотеля, разница между чувством и интеллектом состоит только в том, что вещь чувственно познается согласно той расположенности, которую она имеет вне души, в своей частности, природа же вещи, которая познается, есть нечто вне души, но она не имеет того способа бытия вне души, согласно которому она познается. Ведь познается общая природа, при устранении индивидуирующих начал, но не такой способ бытия имеет она вне души. А согласно положению Платона, познанная вещь существует вне души тем способом, каким она познается, ведь он полагал, что природы вещей отделены от материи.

5. Относительно пятого следует сказать, что иное знание существует в ученике и иное — в учителе. Каким же образом это происходит, будет показано в дальнейшем (q. 117, a. 1).

6. Относительно шестого следует сказать: Августин имеет в виду, что не существует столь многих душ без того, чтобы они объединялись в одном понятии вида.

Вопрос касается интеллектуальных способностей, и относительно этого имеется тринадцать вопросов:

1. Есть ли интеллект способность души или ее сущность?

2. Если он способность, то пассивная ли способность?

3. Если он пассивная способность, то следует ли полагать какой-либо активный интеллект?

4. Есть ли активный интеллект нечто, относящееся к душе?

5. Есть ли активный интеллект один во всех?

6. Есть ли в интеллекте память?

7. Отлична ли память от интеллекта?

8. Является ли разум способностью, отличной от интеллекта?

9. Являются ли высший и низший разумы различными способностями?

10. Является ли интеллигенция иной способностью, нежели интеллект?

11. Являются ли теоретический и практический интеллекты различными способностями?

12. Является ли синдересис некоторой способностью интеллектуальной части?

13. Является ли совесть некоторой способностью интеллектуальной части?

Глава 1. Есть ли интеллект способность души или ее сущность?

1. Кажется, что интеллект есть не некоторая способность души, но сама ее сущность. Ведь кажется, что интеллект — то же самое, что и ум. Но ум — не способность души, а ее сущность, ведь Августин говорит в девятой книге «О Троице» (9, 2), что ум и дух не сказываются относительно, но выказывают сущность. Следовательно, интеллект есть сама сущность души.

2. Кроме того, различные роды способностей души объединяются не в некоторой одной потенции, но только в сущности души. Желающая же и интеллектуальная суть различные роды способностей души, как говорится во второй книге «О душе» (414a 31); сходятся же они в уме, поскольку Августин в десятой книге «О Троице» (10, 11) полагает, что интеллигенция и воля существуют в уме. Следовательно, ум и интеллект есть сама сущность души, а не какая-либо ее способность.

3. Кроме того, согласно Григорию в «Гомилии на Вознесение Господа» (2, 29), человек познает вместе с ангелами. Но ангелы называются умами и интеллектами. Следовательно, ум и интеллект человека есть не какая-либо способность души, но сама душа.

4. Кроме того, какой-либо субстанции подобает быть интеллектуальной из-за того, что она нематериальна. Но душа по своей сущности нематериальна. Следовательно, кажется, что душа интеллектуальна по своей сущности.

Но против то, что Философ полагает у души интеллектуальную способность, как ясно из второй книги «О душе» (414а 31).

Отвечаю: следует сказать, что согласно сказанному выше (q. 54, a. 3; q. 77, a. 1), необходимо считать интеллект некоей способностью души, а не самой сущностью души. Только тогда непосредственное начало действия есть сама сущность действующей вещи, когда само действие есть ее бытие, ведь как способность относится к действию как к своему акту, так сущность относится к бытию. Но только в Боге познание есть то же самое, что Его бытие. Поэтому только у Бога интеллект есть Его сущность, в других же интеллектуальных творениях интеллект есть некая способность познающего.

1. Таким образом, относительно первого следует сказать, что «чувство» понимается иногда как способность, иногда как сама чувственная душа, ведь чувственная душа называется именем более первичной своей способности, то есть чувства. И, схожим образом, интеллектуальная душа иногда называется именем «интеллект», как бы от более первичной своей способности; так говорится в первой книге «О душе» (408b 18), что интеллект есть некая субстанция. И в этом смысле Августин говорит, что ум есть дух или сущность.