Горячо-холодно: Повести, рассказы, очерки - Анатолий Павлович Злобин

В. С. Крутов. Мне смотреть нечего. Я утром там был, полно воды. Так что сносите.

И. Козырева. А если мы попросим вас до 15 мая, вы успеете?

В. С. Крутов (продолжает упорствовать). Ничего я не успею. Жгите — и дело с концом. Когда я в танке горел, меня никто не спасал. Режьте.

Крутов уходит с гордо поднятой головой.

И. Козырева (говорит в телефон). Это строительное управление? Василий Петрович? Когда вы начинаете снос в районе Карловки? После праздника? Хорошо. Попрошу вас, если можно, обойти дом номер восемь. Оставьте его, хозяин потом вывезет. Ах, вы тоже его знаете? Но что поделаешь, надо уважить заслуженного ветерана, прошу вас.

Справка. В. С. Крутов, 1920 год рождения. Место рождения — Набережные Челны. Работал в автохозяйстве с 1972 года. Замечаний по работе нет. Поощрений нет. В 1983 году принято решение о сносе 60 деревянных строений в районе деревни Карловки с возведением там жилого массива на 4000 жителей. Владельцам домов выплачена компенсация. В. С. Крутов получил в порядке компенсации 4200 рублей. В феврале 1985 года им куплено данное жилое строение за 240 рублей с обязательством перевезти его на садово-огородный участок до 15 апреля. Однако данное обязательство осталось невыполненным. Подлежит сносу.

Члены комиссии живо обсуждают уход В. С. Крутова.

Ольга Михайловна. Очень мягко вы с ним, Ирина Тимофеевна.

Зульфия. Он же компенсацию получил. И этот же дом обратно за гроши выкупил.

И. Козырева. Относительно компенсации имеется постановление правительства, так что этот вопрос мы не обсуждаем. Владимир Семенович ветеран войны, на этот счет также ясность полная. А дома предназначаются на слом. Если Крутов поставит свой дом на участке, вреда не будет.

В. Крутов (просовывает голову в дверь). До двадцать пятого мая, в случае если сын приедет.

Дверь захлопывается.

Ольга Михайловна. Подумать только, он еще нами командует.

И. Козырева (терпеливо). Мы не можем иначе. Он ветеран.

Я слушал милых женщин и только головой качал. Я тоже ветеран, и тоже, бывает, обращаюсь с просьбой в те или иные инстанции…

Вместе с тем я понимаю, что нельзя проявлять такую мягкотелость, как это делает уважаемая Ирина Тимофеевна, это же самый гнилой либерализм. Ну и что же, что ветеран? Все равно никакого послабления. Нам только дай волю…

Где же найти ту золотую середину, чтобы всем было хорошо?

Ирина Тимофеевна и тут нашла мгновенный ответ:

— Гласность, только гласность. Если он будет знать, что его хамство может быть выставлено для всеобщего обозрения, он десять раз прежде подумает.

И автор полностью с этим согласен.

Другого пути нет

Снова сижу в стеклянной конторке на 57-й оси. Обеденный перерыв. В гости к мастеру Наилю Исмаилову пришли молодые инженеры с соседних участков, среди них мой давний знакомый по КамАЗу Сергей и его товарищ Александр.

Мы говорим о том же, о чем говорят сейчас по всей стране — и не только в обеденный перерыв. Мы говорим о техническом прогрессе.

Николай Дмитриевич Мальнев в который раз рассказывает о своих похождениях в отделе труда и зарплаты. Но, кажется, теперь зашевелилось. Всем понятно, сразу по-другому не заработаешь — но придется, другого пути нет.

— Подумаешь, пять человек высвободится, — с вызовом заявил Александр. — Нашего цеха скоро вообще не будет, когда пойдет настоящий технический прогресс.

— Как так?

— Очень просто. Автомобиль вообще машина консервативная, за истекшие девяносто лет в его конструкции практически ничего не появилось нового. А я недавно был в Москве на заводе имени Ленинского комсомола. Готовят новую модель «Москвича» без карданного вала. Автомобиль с передним приводом.

— Понимаю, — подхватил Наиль. — Раз в машине нет карданного вала, то и цех карданных валов не нужен. Будем ставить новое оборудование.

— Грузовиков с передним приводом еще никто не делал, это не привьется.

— Один научно-технический прогресс нам ничего не даст, — объявил Сергей со свойственной ему категоричностью. — Необходим поворот в умах. Научно-технический прогресс начинается с нравственного прогресса.

— Как вот наши деды раньше работали, — снова заговорил Наиль.

Я насторожился: кого он имеет в виду под дедами? Наиль продолжал:

— Как в сорок первом году, когда война началась, ставили заводы на востоке страны? Три месяца — и цех дает продукцию. И продукция-то какая танки!

Раздались громкие голоса:

— Во загнул! Три месяца под открытым небом. Так если фундамента нет, то и станок не заработает.

— А энергию откуда брали? Надо же подключиться к энергетической единой системе. На одном энтузиазме далеко не уедешь.

— Легенды все это, не было этого.

— Как так не было? Работали же…

— А вы что думаете? — спросил Сергей, и все головы повернулись ко мне.

Я смотрел в их молодые ждущие глаза и невольно думал о том, как мы сами утратили многое из того, что имели. Но как им объяснить это? Я вспомнил одну старую историю, которую держал в запасе на такой вот черный день.

— Во-первых, — говорю, — если бы этого не было, то и мы с вами не сидели бы сейчас под этими сводами. А во-вторых, расскажу вам о своем старом знакомом — директоре завода Прохорове. Его сейчас нет в живых, но многие его помнят.

В июле 1941 года Прохоров получил от наркома приказ поставить танковый завод за Уралом. Указали точку