Горячо-холодно: Повести, рассказы, очерки - Анатолий Павлович Злобин

мы много говорим о централизации и о том, как она должна меняться в соответствии с новыми условиями.

Вопрос о расширении прав руководителей — директоров предприятий, начальников строительств возник на апрельском Пленуме ЦК, на июньском совещании по ускорению научно-технического прогресса не случайно. Этот разговор возник из требований современного момента. Ускорение научно-технического прогресса немыслимо без оперативности принимаемых решений, без самостоятельности на местах.

На согласование проекта уходит порой больше времени, чем потом отпускается на само строительство. Появился даже термин: «обходной вариант», когда приходится строить что называется в обход.

Что же прикажете делать? Руководитель приспосабливается к существующим условиям и пускается во все тяжкие.

Знаю десятки примеров. Генеральный директор одного из московских заводов решил построить новое здание заводоуправления. Но его никак не желали вставлять в план. А стоял в плане какой-то нелепый «лабораторный корпус». Сказано — сделано. И на московской улице под видом лабораторного корпуса выросло прекрасное здание заводоуправления. Прошло еще пять лет. Сработала старая заявка. Вышестоящие организации включили в следующую пятилетку заводоуправление. И что же? Под маркой заводоуправления вырос лабораторный корпус.

На другом заводе решили построить самый что ни на есть современный пансионат для рабочих. А проходил он по графе: «ночной профилакторий».

В одной Прибалтийской республике я однажды попал в сауну, которая была построена как объект гражданской обороны. В соседней области под видом коровника построили ткацкий цех.

В центре, разумеется, знают, когда объект строится по обходному варианту, но смотрят на это сквозь пальцы — были бы соблюдены формальности.

В Набережных Челнах тоже умели строить под псевдонимом — какой строитель этого не умеет. Ставили в городе безлимитные стадионы, бассейны, цветочные магазины, гимнастические залы. Получали за это выговора, инфаркты — кто скажет им за это спасибо.

— С новыми объектами более или менее ясно, Юрий Иванович, — продолжал я. — Теперь хотелось бы перейти к объектам старым, так сказать, отжившим.

— Слушаю вас, — с живостью отозвался Юрий Иванович Петрушин.

— Хотел спросить: как же с вашими палатками, вернее, с их челнинским вариантом — вагончиками? Где они?

— О каких вагончиках вы говорите? — удивленно вскинул брови Петрушин. — Не имею ни малейшего понятия о вагончиках.

Я с жаром принялся доказывать: ну как же вы не помните, поселок Надежда состоял из вагончиков, другой поселок при БСИ, базе строительной индустрии, кажется, три тысячи вагончиков, мы же против них всей прессой…

И вдруг осекся, увидев лукавые искорки в глазах Юрия Ивановича. Кому я это говорю? Человеку, который тут с первого колышка, был тут и прорабом, и секретарем райкома партии, сам жил первое время в вагончике.

Честно признаюсь: не верил я, что вагончики могут исчезнуть так скоро, недаром сказано, что временные сооружения являются самыми долговечными.

Неужто мы покончили с времянками? Это же целая эпоха.

— Хотите убедиться? — предложил Петрушин, не вдаваясь в подробности.

Я загорелся. Мы объехали несколько мест, которые я помнил — чистое поле. Только у базы строительной индустрии удалось обнаружить старый керогаз и заржавевший замок: следы исчезнувшей вагонной цивилизации.

— Неужто ни одного вагончика не оставили? — спросил я Юрия Ивановича в чистом поле. — Хотя бы для истории.

— Для истории оставили. В качестве экспоната, — Юрий Иванович засмеялся. — Вообще-то мы вагончики в торговлю передали. Скажем, выезд на природу. Или наш национальный праздник сабантуй. Вывозим вагончики, получается живописный торговый городок. Очень удобно. Однако не думайте, что с вагончиками было так просто.

Итак, с вагончиками покончено. Но то, что я узнал далее, повергло меня в еще большее изумление. Оказывается, временные поселки, состоящие из старых разболтанных вагончиков, уничтожались таким же не вполне легальным путем, подобно тому как возводились незапланированные объекты.

Вот незадача, — где наша самостоятельность? И новое построить — надо изловчиться. И старое, отжившее стереть с лица земли — тем более на это требуется специальное разрешение из центра.

На помощь пришла природа. На Каме был паводок. Вода подступала к поселку Надежда. Ну не так чтобы впрямь подступала, приближалась вода, это точно. Могла и подступить, скажем, залить колеса, на которых стоят вагончики.

Поселок Надежда находился на территории Комсомольского района. Руководители райкома партии понимали, что другого такого счастливого случая может не представиться. В вышестоящие организации полетели тревожные телеграммы: поселок Надежда находится под угрозой затопления.

И два вагончатых поселка были уничтожены. Люди переехали в новые дома, те самые, крупнопанельные.

Согласитесь, переезд из деревянного вагончика, лишенного элементарных удобств, в отдельную квартиру на седьмом этаже с видом на универсам и детский сад, событие в жизни человека исключительное, все равно что переехать из одного века в другой.

Когда же таких переездов не сто, даже не тысяча, а десятки тысяч, то это уже не просто количественная перемена, это качественный сдвиг — и не в жизни отдельного человека, а в жизни всего общества. Потому что в Набережных Челнах за 15 лет было построено и заселено 90 тысяч новых квартир.

Набережные Челны росли такими темпами, каких мы не знали в прошлом. А ведь немало новых городов росло стремительно — и не только в последнем, третьем поколении городов, но и раньше, мы уже приводили примеры.

Набережные Челны

1926 год — 4000 жителей.

1939 год — 9000 жителей.

1959 год — 16000 жителей.

1970 год — 38000 жителей.

1979 год — 301000 жителей.

1981 год — 346000 жителей.

1983 год — 393000 жителей.

1985 год — 435000 жителей.

Город рос при заводе. Все шло согласно генеральному плану. У города был один могучий заказчик — автомобильный завод — КамАЗ, и это во многом