Жить жизнь. Трилогия о любви и манипуляциях - Анна Александровна Богинская

в одном носке? – поинтересовалась Анна.

– Чтобы прикрыть интимное место!

Ее накрыл смех.

– Так что я не по алкоголю с тех пор, – закончил он.

– Матвей Анатольевич, вы меня, мягко сказать, удивили! Не знала, что вы на такое способны.

– Поверьте, Анна Александровна, я еще и не такое могу…

На его лице застыла улыбка озорного мальчишки. Анна смотрела на него с любопытством. Почему эта маска мальчишки каждый раз возвращала ее в святость начала их отношений? Напоминала о чувствах, которые переполняли ее тогда: восхищении, доверии, влечении?

– Вернемся к поводу для нашей встречи, – неожиданно серьезно сказал Матвей и резко переключился на повышенный тон: – Хочу послушать все, что ты мне скажешь!

Он выбрал роль ревнивого мужа, который уличил жену в измене. Анна понимала: ее поведение по-настоящему взбесило Матвея. Но истинная причина его расстройства– боль поражения. Девять дней он тешился ложным положением победителя, а реальность оказалась иной. Матвей вернулся усадить куколку у окна, и та, завидев его, каждый раз махала ручкой. А теперь выяснилось, что куколка только махала, но у окна не сидела. Анна знала, как ему от этого плохо. Его захлестывала боль и досада на реальность. «Игла». Судя по всему, любимый прием Матвея ему самому не понравился.

– Мне нечего тебе сказать, Матвей, – мягко произнесла она.

На его лице запечатлелось изумление. Анна поняла, что магическая фраза «Хочу послушать все, что ты мне скажешь!» заставляет женщин оправдываться. Судя по выражению лица, он точно не ожидал такого поворота.

– Но я могу ответить на твои вопросы. Спрашивай, – тем же бархатным голосом продолжила она и театрально вздохнула.

Матвей покраснел до корней волос.

– Почему ты себя так ведешь?! – он практически кричал.

– Как?

– Я думал, мы договорились!

– О чем?

– О том, что у нас все как раньше.

– Что как раньше?

– Наши отношения.

Она широко улыбнулась:

– Какие отношения?

– У нас с тобой отношения уже три месяца, – уверенно заявил он.

Анна закатила глаза.

– У нас любовь! – сгустил краски Матвей.

Она слегка наклонила голову и посмотрела на него внимательно: «Может, он психопат?»

– Ты отнеслась ко мне обыденно! – нервно воскликнул он.

– Беру пример с тебя, – спокойно ответила она.

Глаза Матвея расширились от шока.

– В чем?

– У нас все по-честному. Гляжу в тебя, как в зеркало, делаю все как ты.

– Что?! – его возмущение достигло вселенских масштабов.

Анна довольно наблюдала. Он размахивал руками. «Ого, сколько эмоций! Наконец-то! Как вам, Матвей Анатольевич, нравится быть в этом состоянии? Как вам «Игла»?» – мелькнула мысль.

– Матвей, неделю назад ты пришел со словами «Я умираю без тебя», но неожиданно слег из-за болезни, – в ее голосе чувствовалась ирония. – То есть продолжил жить своей жизнью. Я сделала то же самое. Не понимаю, что тебя возмущает. В чем причина истерики?

– Я действительно заболел! – воскликнул он.

– Не сотрясай воздух, как ты любишь говорить, – спокойно произнесла она. – Я в это не верю. Выглядишь хорошо, на лице румянец. Кроме того, я точно знаю: когда мужчина болеет, он требует к себе беспрерывного внимания. Ты же все мои предложения помощи отверг.

– Я не хотел тебя заразить! – тем же повышенным тоном выдал он.

Анна улыбнулась.

– Не принимается. Ни разу не заметила за тобой сверхзаботы обо мне, – тем же спокойным, бархатным голосом сказала она.

– Давай по-честному, как ты любишь говорить, – съехидничал Матвей. – А кто тебе мешал приехать?! На харьковский массив виза не нужна, – растягивая последнее предложение, цинично упрекнул он.

Матвей попытался перевести стрелки на нее. Слабый ход.

– Ты прав: не нужна, – Анна нежно улыбнулась. – Я не приехала исключительно из уважения к твоему личному пространству. Точно так же мне не хотелось бы, чтобы ты без предупреждения появился на моем пороге. Но, раз ты даешь разрешение на такой формат отношений, с этого момента буду приезжать, когда мне вздумается.

На ее лице застыла наивно-нежная улыбка. Для полноты картины Анна даже похлопала ресницами. У Матвея забегали глаза.

– Нет, так делать не стоит, – включил он заднюю.

– Вот видишь, ты с моим решением согласен. А значит, не болел.

Вместо ответа он замахал руками, всем видом демонстрируя несогласие и возмущение. Анне его излишняя эмоциональность поднадоела. Она применила ту же технику, что и он когда-то, – «Луч» прямо в третий глаз. Матвей чуть дернулся, но махать руками перестал.

– У меня все просто, Матвей, – она сделала паузу. Он притих. – Отношения – это двухстороннее движение. Если ты не звонишь мне, ты звонишь кому-то другому, – тихо сказала она. – Значит, я делаю то же самое, – она повысила тон, сделав акцент на последней фразе. – Если ты не проводишь свободное время со мной, ты проводишь его с кем-то другим. Значит, я делаю то же самое!

Его лицо исказила гримаса ужаса. Анна тем же бархатным голосом, но уже с холодной, металлической нотой продолжила:

– Если ты не спишь со мной, ты спишь с кем-то другим…

– Значит, ты делаешь то же самое! – закричал он. – Я понял!

– Вот видишь, ты и сам все знаешь.

Анна смотрела ему в глаза взглядом, полным огня, продолжая думать его головой. Их пламенный контакт не прекращался. Матвей прикоснулся к области сердца. В этот момент она обратила внимание на то, что он в рубашке с нагрудным карманом, поверх которой надет тонкий полупрозрачный свитер. В кармане лежал телефон – звук вибрации подтвердил это.

– Я отлучусь на минуту, – он резко встал и вышел из-за стола.

Анна никогда не замечала за ним манеры носить телефон в нагрудном кармане. Он всегда держал его в переднем кармане джинсов. «Неужели записывает?» Она не успела додумать мысль, как Матвей материализовался. Он отсутствовал меньше минуты.

– Значит, отношения для тебя двухстороннее движение, – он сел на диван напротив. – А как же любовь? – улыбнулся «муж-ревнивец».

– Любовь? – она перевела на него гипнотический взгляд. – А чем двухстороннее движение мешает любви?

– Я думал, что любовь – как в «Юноне и Авось». Она его ждала. А у тебя это какие-то торговые отношения. Я тебе фарш, ты мне колбасу. – На его щеках проступил румянец, что свидетельствовало о высшем сексуальном возбуждении.

Анна проникновенно смотрела в воображаемую точку на его затылке.

– Матвей, безусловной любви в отношении мужчины быть не должно. Ты перепутал. Безусловно можно любить своих детей. Любовь между мужчиной и женщиной – это обоюдное уважение, доверие, влечение.

– А как же «Юнона и Авось»? «Я тебя никогда не увижу, я тебя никогда не забуду», – процитировал он строчку знаменитого романса.

– Кончита ждала, только нигде не написано, что она в это время делала, – Анна улыбнулась. – Я тоже тебя жду, только не у окна. Ты наслаждаешься жизнью отдельно от меня, я делаю то же самое, – в ее взгляде появился азарт. – Будем наслаждаться жизнью порознь, – закончила она на выдохе.

Матвей застонал, положил руки на стол и опустил лицо на ладони. Он периодически приподнимал голову, бросал короткий взгляд на Анну и вновь стонал. Он бился головой о ладони, что на самом деле означало об стол. Высший показатель беспомощности и полной капитуляции.

Главное заблуждение всех манипуляторов: они думают, что с ними так поступить не могут. «Могут, Матвей, могут». Он стонал от бессилия. Анна понимала: ему больно от собственной слабости и эмоций, накрывших его как лавина. Он испытывал к ней сильное чувство и влечение. Его румянец, горящие глаза, то, как он тянул к ней руки, движения головы, каждая мышца его лица говорили об этом.

Анне хотелось дотронуться до него, но вместо этого она применила технику прикосновения на расстоянии. Она представляла, как гладит его по волосам, и, что самое интересное, Матвей реагировал на ее движения.

– Вначале я была полностью открыта с тобой. Мое отношение сейчас – результат твоих поступков. И я же просила тебя остановиться, – тихо сказала она.

Матвей приподнял голову и