Дороги Сонхи - Антон Орлов

перед тем как они с коллегой Хантре отправились в Олосохар. Решила, что будет лучше, если девочка сама тебе расскажет, как соберется с духом.

– А ты? – Верховный Маг перевел тяжелый взгляд на Орвехта.

– Я не знал.

До чего неприятно произносить эти три слова, пусть даже в оправдание. Он ведь один из лучших дознавателей Светлейшей Ложи, мог же допустить такой вариант… Или не мог? Дух местности сказал, что древний артефакт ушел в земные недра, а на самом деле отдал его песчаной ведьме, своей избавительнице. Будь на месте этого существа Чавдо Мулмонг, или поганец Дирвен, или кто-нибудь из коллег – безусловно, засомневался бы. А тут допустил промашку.

– Шеро, ты сам признал, что это не предательство, – заговорила Марченда. – Огрызок исчез, и это самое лучшее, что могло с ним произойти. Ну, заполучили бы мы его – и что дальше? Стерегли бы как зеницу ока, чтоб никто не добрался? А добраться нашлись бы охотники, и Овдаба с Бартогой, и ляранский стервец, и всякие прохиндеи вроде Арнахти или покойного Мулмонга. И какая нам от Огрызка была бы польза? Стали бы стращать весь мир – бойтесь нас, вон какой ужас у нас есть? По-твоему, это бы чем-нибудь хорошим закончилось?

Раскрасневшееся пухлое лицо добродушной, но рассерженной пожилой тетушки, которая отчитывает провинившихся мальчишек.

– Марченда, ты не думала о том, что с этаким инструментом мы находились бы в более выгодной позиции, чем сейчас? И для Овдабы, и для стервеца Тейзурга это был бы существенный аргумент, мы смогли бы диктовать им условия. Выбрались бы из долговой ямы, Ларвеза вернула бы прежнее влияние. Мы бы не угрожали, хватило бы того, что мы владеем этим артефактом.

– И пошла бы тихая война за этот аргумент. Шеро, ты уверен, что мы бы его уберегли? А если б даже уберегли, если бы всё по твоему плану – ты не забыл о том, что люди смертны, и мы с тобой рано или поздно тоже помрем? А Огрызок останется, и уже не ты будешь его контролировать. Почем знать, кому в руки он дальше попадет, и как этот кто-то поступит? Накопители были большим злом, и хвала всем причастным, что их больше нет, а вы помните, с чего все начиналось? Тоже ведь хотели добра и справедливости.

Засекреченная история, хотя и давние дела, очень давние. Ни в одном учебнике об этом не прочитаешь. Теперь-то, раз уж все всплыло, может, и появится в учебниках новая глава.

До сих пор коллеги, посвященные в тайну Накопителей, узнавали об их предыстории из старинных документов, которые хранились в особых архивах для служебного пользования.

Так называемые древние маги некогда были существенной проблемой для всех остальных. Магической аристократией, сосредоточившей в своих руках власть и богатство, смотревшей свысока на прочее население Сонхи. Волшебники, не принадлежавшие к их числу, не желали с этим мириться, регулярно плели заговоры и в конце концов преуспели. Стали искать способы, как обезвредить свергнутых угнетателей, чтобы те не взяли реванш. И тут жрецы некоего божества предложили решение, которое должно устроить всех – кроме древних магов, но им поделом, они должны ответить за свои злодеяния, а для молодого магического сообщества наступит эпоха всеобщего благоденствия. Пресловутое «благоденствие» растянулось на века, из поколения в поколение переродившихся древних магов выявляли и отправляли в Накопители.

И ведь Марченда права. Орвехт склонен был с ней согласиться, но держал свое мнение при себе, дожидаясь, что скажет Верховный Маг.

– Ну, допустим… – неохотно проворчал Шеро. – Так или иначе, не выгорело. Наказывать Хеледику я не буду. Одни крухутаки знают, по своему разумению она действовала или Олосохар на нее повлиял, а если Олосохар – стало быть, такова воля мира Сонхи. Противнику Огрызок не достался, это главное. Но теперь всякий раз хорошенько подумаем, прежде чем поручать ей задание. А ты, коллега Марченда, за это поплатишься. Разделишь ношу с коллегой Суно. Вы неплохо дополняете друг друга, и ежели будете совместно принимать решения, получится в самый раз.

– Какую ношу? – спросила магичка. – Я о чем-то не знаю?

– Суно, расскажи ей. Обсудите между собой, втроем после потолкуем. А я делами займусь, коллег устранителей обрадую, что им еще гоняться за угробцем. Они все сделали, как доложили, но им надо было сперва добить его наверняка и потом уже за борт выкидывать. Он капиталы Королевского банка на дно отправил и за это, видать, удостоился милости Океана. Сейчас устрою им разнос. Эх, зря ты его тогда из речки вытащил…

– О чем он, что за ноша? – спросила Марченда, когда вышли в коридор. – Что-то неладное?

– Идем… – чуть не пригласил ее к себе, но вспомнил, что там Сибрехт и Глодия. – Идем к тебе в кабинет.

Она выбрала маленький кабинет, угловой – ради двух понравившихся окошек с полукруглыми цветными витражами наверху и железного балкончика. На подоконниках горшки с цветами. Большей частью обычные комнатные растения, но было среди них и два-три магических экземпляра.

– Вот же старый дурак… – с чувством произнесла достопочтенная Марченда, когда Орвехт рассказал, как обстоят дела.

Хотя кто бы говорил, она на восемь лет старше Крелдона.

– Придется нам теперь…

– Придется, куда денемся.

– И найти бы третьего, чтоб умел интриговать, и чтоб на первом месте для него Ларвеза и Ложа… Мы с тобой, Суно, не ахти какие интриганы. У самого спросим, пусть порекомендует хорошего человека. А еще бы лучше найти способ удержать его здесь.

– Мы не сможем отвести отдачу. Клятва серьезная, тут не вывернешься.

– Отвести не сможем, а вот если бы отодвигать ее раз за разом… Чтобы так и год прошел, и два, и десять лет. Помнишь Кадахову притчу о жене сапожника и помощнике Акетиса?

Кто ж ее не помнит? Находчивая жена сапожника изо дня в день спроваживала посланца бога Смерти, предлагая прийти завтра, потому что сегодня муж очень занят – тачает ботинки для купца, башмаки для жреца, сапоги для солдата, туфельки для невесты. Так они и дожили вместе до глубокой старости.

– Марченда, ты что предлагаешь? Разве мы с тобой сумеем сплести необходимое для этого заклятье?

– Мы-то не сумеем, а кое-кто другой, может, и сумеет. Я уже послала ей мыслевесть, она недалеко ушла, сейчас вернется.

Вскоре дверь открылась, и появилась Хеледика.

– Иди сюда, присаживайся, у меня к тебе серьезный девичий