Плохие девочки не плачут. Книга 3 - Валерия Ангелос

Кто ты без бренда? Лох. Неудачник. Пустое место. Никакого уважения не светит. В приличном обществе руки никто не подаст.

Акт номер два.

Подвал.

У каждого уважающего себя парня должен быть подвал. В идеале — затхлое подземелье. Или уютная темница, где по периметру аккуратно разложены скелеты не слишком везучих гостей.

Но коли бюджет не позволяет, сойдёт и комната для передержки собак. На худой конец — комната ужаса из ближайшего парка аттракционов

Хотя стоит проявить оригинальность. Размах только приветствуется. Возможно, нам удастся поймать в кадр остров. Цельный пыточный остров. В 7D. Полное погружение, эффект реального присутствия. Впечатляет же.

Про цепи, плети, флоггеры напоминать надо? Без этого нехитрого набора на свидание являться не принято. Нет кнута? Не мужик. Рядовое чмо. Отправляйся в утиль.

Акт номер три.

Герой должен страдать.

— Чем? — не выдерживает голос в моей голове. — Запором?

Нет, милок.

Недугом пострашнее.

Духовным саморазвитием. Непрерывным совершенствованием внутреннего «я». Поиском добра, мира и гармонии во Вселенной.

Разумеется, запор по-своему оригинален. Но боюсь, общество ещё не готово к подобным откровениям. Оставим идею до лучших времён.

Итак, настоящий герой должен страдать.

— Ожирением? — не унимается нахал. — Импотенцией?

Даже не думай. Ни тем, ни другим.

Лишний вес смотрится эстетично в единственном случае. В моём. И больше никому не удастся повторить. Даже не пытайтесь.

Половое бессилие — слишком печально. Хуже мужчины-импотента может быть только мужчина, который понятия не имеет о том, что такое клитор, где его искать и как использовать в повседневной жизни.

Поэтому предлагаю герою пострадать более приятными и оптимистичными вещами.

Алкоголизмом и наркозависимостью.

Однако в идеале стоит использовать нечто реально небанальное. Извращённое, пугающее. Местами возбуждающее, местами леденящее кровь. На острие ножа. На грани.

Хм, cream puff freak.

Чем не вариант?

В простонародье именуется примерно так: клиент проститутки, который возбуждается, бросая в девушку торты с кремом.

Нормальный ход, ну?

На всякий случай, ответственно заявляю: это не я изобрела, это всё словарь английского языка.

Хотя могла бы и я.

Обидно, блин.

Ладно, не отвлекаемся. Включаем воображение, представляем детали.

Ночь. Мрачный особняк. Жалобно завывает ветер. Скорбно поскуливают половицы. Ничто не предвещает беды. Вырисовывается давно набивший оскомину сюжет про маньяка, распиливающего людей на части.

Всё скучно, привычно и предсказуемо до зевоты.

И тут — бабах!

Распахивается дверь. Яркий свет ослепляет, вынуждает в ужасе отшатнуться назад, суеверно прошептать слова молитвы, малодушно воззвать к небесам.

Взору открывается во истину ужасная картина.

Несчастная проститутка всякое повидала на своём веку. И кнуты, и наручники. И подземелья, и подвалы. Но такого явно не ожидала.

Монстр. Чудовище. Зверь.

Он не собирается её тр*хать. Не станет ни унижать, ни избивать. Он прибегнет к куда более утончённым и жестоким издевательствам.

Торты. Торты. Кругом торты.

И ничего другого.

Ни-че-го.

Совсем.

Абсолютная пустота.

Пустота, изувеченная тортами.

Наполеон. Арлекин. Киевский. Пьяная вишня. Медовик. Зебра. Птичье молоко. Лимонный. Рафаэлло.

Все они покрыты кремом. Все они приготовлены для неё. Для её порочного тела. Продажного тела блудницы.

— Ты запомнишь меня навсегда, — заверяет психопат и приступает к осуществлению коварного замысла.

— Нет, прошу, не надо, — бедная девушка падает на колени, униженно молит о пощаде.

Но каменное сердце не подарит милости.

Торт за тортом. Прямо в цель. Без передышки. Ещё и ещё. Быстрее, сильнее, горячее. В рваном ритме.

Нежный бисквит касается кожи. Воздушное суфле тает на губах. И крем, крем, крем. Повсюду крем.

— Прекрати, — хнычет внутренний голос. — Сжалься.

Вот видите.

С такой фантазией мне нечего бояться. Если когда-нибудь попаду в плен к Мортону, то обязательно поведаю ему эту историю.

Простенько и со вкусом.

Интересно, на какой фразе лорд окончательно слетит с катушек, схватит пистолет и вышибет себе мозги?

Мечты, сладкие мечты.

В общем, с написанием сценария не срослось. Фильмы снимать не умею. Сплошное разочарование.

Что же фон Вейганд во мне нашёл? Ну, помимо ох*ительной внешности, охр*ненного характера и невъ*бенного очарования.

Damn. (Проклятье)

Мысли постоянно возвращаются к гребаному ублюдку.

К моему любимому гребаному ублюдку.

О, чёрт.

Fatality. Злой рок. Неизбежность.

Помню, мама привела меня к гадалке. Пыталась любыми методами вытравить из непутёвой дочурки постыдную привязанность к Леониду.

Не подумайте, что моя семья верит во всякую экстрасенсорную мутотень.

Просто психиатр не помог. Сдулся под конец первого сеанса.

Слабак.

Чему их только учат в университетах. Никакой выдержки, никакого сопереживания. Бедолага чуть в окно не сиганул, еле за штанину удержала.

Короче, пришлось принять крайние меры. Прибегнуть к помощи магии.

Не обессудьте.

— Берегись! — восклицает гадалка, едва разложив карты Таро. — Этого рыцаря очень быстро забудешь, а вот дальше… берегись!

— Никогда не забуду, тут любовь до гробовой доски, — привычно распускаю нюни, мотаю сопли на кулак, продолжаю стенать: — Он ещё позвонит? Он же не принял папины слова всерьёз? Про то, что позвоночник легко выдернуть через…

— Ты какого рыцаря хочешь? — перебивает гадалка, собирает колоду, тасует и протягивает мне. — Сдвигай. Снова сдвигай. Теперь тяни карту. Опять.

— Хочу умного и весёлого, обаятельного и привлекательного, сильного и уверенного. Хочу, чтоб как за каменной стеной, чтоб в кулаке держал, чтоб в стойло периодически загонял и спуску не давал, — озвучиваю стандартный перечень технических характеристик, а после начинаю вдохновенно ныть: — Хочу Леонида. Лео-ни-да. Хочу Лео-ни-да.

— Нет, не хочешь, — авторитетно заявляет гадалка. — Твой Леонид и не рыцарь вовсе, скорее паж, оруженосец. Мальчишка. Сама взгляни.