Гайдзин - Джеймс Клавелл

Впервые двое часовых почуяли опасность, когда совсем рядом, на той же улице, раскисшей от дождя, одна из хижин вдруг вспыхнула ярким пламенем и до них донеслись приглушенные крики её обитателей и ближайших соседей. Тотчас же эти мужчины и женщины — все они были тайно подсажены сюда бакуфу — начали запружать улицу, усердно изображая панику, эта отвлекающая уловка помогла незаметно приблизиться атакующему отряду. Когда часовые направились в ту сторону, чтобы посмотреть, в чем дело, из темноты шорхнули стрелы и сразили их. Прежде чем умереть, один из них взвыл, поднимая тревогу.

В тот же миг главные силы атакующих хлынули из темноты и окружили весь этот квартал убогих лачуг. Большую их часть составляли люди Огамы, по его просьбе Ёси согласился, сказав, что пришлет символических четыре десятка человек, все отборные воины, под началом Акэды.

Через считанные секунды в руках у многих из наступающей группы зажглись факелы. Они отчасти осветили нужный им дом, спереди и сзади, и туча стрел влетела в каждую щель, в каждое уязвимое место. Затем, неожиданно для всех, четыре самурая Ёси, вооруженные ружьями, бегом выдвинулись на свои позиции, двое позади дома и двое перед ним, и произвели несколько залпов через бумажные стены.

На мгновение установилось глубокое молчание; самураи, сиси и все обитатели соседних трущоб были поражены в равной степени — никто никогда не слышал столь быстрой стрельбы. Потом молчание лопнуло, и все, кроме нападавших, бросились искать укрытие, а из дома донеслись крики и стоны раненых. Хижина по соседству с той, где вспыхнул пожар, тоже загорелась, огонь быстро перекинулся на следующую, потом на следующую, ещё на следующую, и вскоре весь дальний конец переулка превратился в огненный ад, из которого многие семьи так и не сумели выбраться.

Капитан Огамы, руководивший нападением, не обратил никакого внимания на пожар, угрожавший только обитателям хижин, и послал вперед первую штурмовую группу, не приняв совет Ёси поджечь дом и предоставить его стрелкам спокойно отстреливать сиси, когда те начнут выскакивать из укрытия. Сразу четыре воина Огамы пали, когда сиси предприняли яростную вылазку, неожиданно выпрыгнув в центральную дверь и боковые окна им навстречу. Завязалась общая схватка и здесь, и на задворках, где нападавшие сдерживали ещё один бешеный натиск осажденных, люди размахивали мечами, натыкаясь друг на друга в полутьме, теснота и глубокая жидкая грязь сковывали движения. Двое сиси прорвались через кордон и тут же были убиты другими самураями, поджидавшими в засаде. За новым залпом по дому последовала ещё одна отчаянная попытка нескольких сиси прорваться — безнадежное предприятие, ибо за первым кольцом самураев их ждало второе, а потом и третье. Дым от пожара начал накрывать и атакующих, и атакованных, мешая дышать.

Прозвучал приказ Акэды. Его люди с факелами подбежали к дому и побросали их на крышу и внутрь через сёдзи, быстро отступив, чтобы очистить место для своих товарищей с ружьями. Вновь загремели выстрелы, и ещё несколько человек упали, когда новый отряд сиси выскочил, чтобы присоединиться к орущей и вопящей рукопашной. Сырой ночной воздух быстро наполнился запахами дыма, испражнений, крови, огня, горелого мяса и смерти. Дождь утих и теперь лишь моросил легонько.

Под надежной защитой личных телохранителей Огама и Ёси наблюдали за всем с командной позиции, удаленной от пожара и схватки. Оба были в доспехах и при мечах, у Ёси на плече висело его ружье. Рядом с ними стояли несколько чиновников бакуфу. Вдруг они с удивлением увидели в яростной сумятице, как один сиси прорвался через оцепление и бросился бежать вдоль по улице, а потом свернул в переулок, не замеченный наступающими самураями Тёсю.

— Это Кацумата! — крикнул Огама, но крик его потонул в оглушительном грохоте, ибо Ёси, не колеблясь ни секунды, прицелился и выстрелил, перезарядил ружье и выстрелил снова. Человек с воплем покатился по земле, Огама и все, кто стоял рядом, отпрянули, не ожидая, что Ёси сам примет участие в охоте. Ёси не спеша снова прицелился в человека, беспомощно корчившегося в грязи. Пуля отбросила тело назад. Последний, исполненный муки вой, и оно замерло неподвижно.

— Это не Кацумата, — разочарованно произнес Ёси.

Огама выругался, он не так хорошо видел в темноте. Он оторвал взгляд от тела и посмотрел на ружье, свободно лежавшее в руках Ёси, подавив нервную дрожь.

— Вы хорошо умеете этим пользоваться.

— Научиться нетрудно, Огама-доно, очень нетрудно. — С осторожной беспечностью Ёси послал новый патрон в патронник, вполне уверенный, что это первое ружье, которое Огама видит в своей жизни. Он захватил его и своих стрелков нарочно, чтобы произвести на него впечатление, вывести из равновесия и заставить ещё раз хорошенько подумать, прежде чем предпринимать какие-либо попытки покушения на его жизнь. — Убивать вот так — отвратительно, трусливо и позорно.

— Да, да это так. Пожалуйста, могу я взглянуть на ружье?

— Разумеется. — Ёси поставил его на предохранитель. — Это американское — самое новое, заряжается с казенной части. Мне скоро доставят пять тысяч таких же. — Уголки его губ раздвинулись в улыбке, когда он вспомнил о том, что перехватил заказ Огамы. — Мой предок поступил мудро, когда запретил все ружья, — любой может воспользоваться таким, чтобы убить, в упор или издалека, даймё, купец, грабитель, ронин, крестьянин, женщина, ребенок. Мой предок поступил очень мудро. Жаль, что мы не можем поступить так же, но гайдзины сделали это невозможным.

Ружье показалось Огаме чем-то чужим, непривычным, тяжелее меча, смазанное, смертоносное, и это странным образом усилило то возбуждение, которое вызывал в нем этот рейд, картины смерти, крики и шум кровавого сражения и сознание того, что, по донесениям шпионов, Кацумата действительно находился внутри, и потому, теперь уже скоро, голова его ненавистного врага будет торчать на пике. От всего этого к горлу некстати подкатила теплая волна, и он ощутил во рту тошнотворно сладкий привкус.

«Хорошо убивать вот так, не подвергая себя опасности, — подумал он, пальцы его поглаживали ствол, — но Ёси снова прав. В неверных руках… все другие руки будут неверными. Пять тысяч? И-и-и-и, тогда с ним будет очень трудно справиться. Я заказал всего двести пятьдесят — где он берет деньги, его земли почти так же сильно придавлены долгами, как и мои… ах да, я забыл, в обмен на разработку золотых рудников. Мудро. Я сделаю то же самое. В чем заключается его тайный план? Есть ли и у него тоже „Багряное Небо“? Если Ёси получит пять тысяч ружей, я должен получить десять. Сегодня он привел с собой сорок человек. Почему сорок? Должно ли это было напомнить мне, что я согласился на сорок стражников у каждых Врат? Сорок стрелков без труда смогут расправиться с моими двумя сотнями, если те не будут так же вооружены».

— У вас есть здесь ещё? — спросил он.

Ёси решил быть откровенным.

— В данный момент нет.

Огама с задумчивым видом вернул ему ружье, и его внимание опять сосредоточилось на хижинах.

Шум сражения стихал, шум пожаров становился громче, все больше и больше жителей старались потушить их, выстраиваясь в линии, передававшие ведра с водой. Крыши атакованного дома и двух соседних уже полыхали. Новый отряд сиси, многие уже были ранены, покинул горящее строение и завязалась ещё одна ожесточенная схватка. Ёси сказал: