Публикации на портале Rara Avis 2015-2017 - Владимир Сергеевич Березин

четвёртом томе не скрывали, что Барбье переводил с французского О. Мандельштам, который к 31 августа 1950 года давно смешался с дальневосточной землёй.

В 38 томе, подписанном в печать 15 декабря 1955 года, была прекрасная статья, которую легко привести полностью: «Сахаров Андрей Дмитриевич (р.1921), советский физик, академик (с 1953), В 1942 окончил Московский ун-т. С 1945 работает в Физическом ин-те Академии наук СССР. Работы С. относятся к области теоретич. физике. Соч.: Соч. С.: Генерация жесткой компоненты космических лучей, „Журнал экспериментальной и теоретической физики“, 1947, т.17, вып.8; Взаимодействие электрона и позитрона при рождении пар, там же, 1948, т.18, вып.7; Температура возбуждения в плазме газового разряда, „Известия Акад. наук СССР. Серия физическая“, 1948, т.12, № 4». Фотографии, разумеется, нет — так что «великий без фамилий» (по выражению Роберта Рождественского) тут превращается в фамилию без лица. Королёв, не имеющий собственной статьи, упоминается в 36 томе в статье «Реактивный двигатель», как конструктор планера, на котором установили ЖРД в 1940 году.

Одни лица возникают, будто на традиционной фотографии в ванночке с проявителем, другие — исчезают, будто провалившись в никуда. Некоторые ссылки из начала пятидесятых ведут в пустоту — пропали вожди, стали ненужными зарубежные друзья и лучше не вспоминать о неудавшихся начинаниях.

Так, один академик превратился в лягушку. В начале пятидесятых был арестован академик, кардиолог Зеленин. Учёный он был известный, и не только своими «каплями Зеленина», после ареста перестал заслуживать статью в главной энциклопедии страны. Поэтому, чтобы не образовалось белого пятна на странице, стремительно возник новый вид лягушек. Всякий досужий читатель может открыть шестнадцатый том и прочитать там о «Зелёной лягушке»: «…прудовая лягушка (Rana esculenta), — бесхвостое земноводное из рода настоящих лягушек (см.). Длина тела до 10 см. Окраска сверху чаще всего травянисто-зелёная с редкими тёмными пятнышками, снизу — желтоватая или белая. Распространена на большей части территории Европы; в СССР обычна в зоне смешанных лесов и в лесостепи, а также в прилежащей части степной зоны. Населяет небольшие заросшие водоёмы: пруды, лесные болота и т. п. Питается насекомыми и другими мелкими беспозвоночными. Зимует на дне непромерзающих водоёмов».

Эта статья неотличима от прочих, но зоологи знают, что «зелёная лягушка» обязана своей таксономией не видовым отличиям, а печальным обстоятельствам своего времени. Зеленин, к счастью, был выпущен и дожил до 1968 года.

Иногда в тома, которые получали подписчики, вкладывали суровые записки с указанием, как переделать историю собственными руками. Самая знаменитая из них связана с двадцать первой страницей пятого тома. По её поводу небольшой листок сообщал: «Подписчику БСЭ. Государственное научное издательство „БСЭ“ рекомендует изъять из пятого тома БСЭ 21, 22, 23 и 24 страницы, а также портрет, вклеенный между 22 и 23 страницами, взамен которых Вам высылаются страницы с новым текстом. Ножницами или бритвенным лезвием следует отрезать указанные страницы, сохранив близ корешка поля, к которым приклеить новые страницы». Действительно, подписчики БСЭ получили специальное письмо в большом конверте, внутри которого шумел и плескался «Берингов пролив». Статья о нём оказалась даже больше, чем текст о Тихом океане. В 1954 году был обвинён в измене Председатель Госплана Китая Гао Ган (по официальной версии, он покончил с собой). И его постигло то же бритвенное лезвие.

Именной указатель поздних лет сообщает об Иосипе Броз Тито начиная только с 42 тома. Он, разумеется, присутствует во Втором издании и раньше, но как-то неловко было напоминать, в каком виде. Вот в статье «Албания» то и дело говорится, о «предательской националистической клике Тито», о «югославский фашистах», ну и прочие обидные слова. Югославский вождь сперва значился кровавым убийцей, а потом становился славным партизаном, и на грудь ему возвращался орден «Победа».

В дополнительном томе появились и калмыки, которые являлись фигурой умолчания на букву «К».

Но главное не события, а тот самый стиль — постепенное чтение энциклопедии. Она стала настоящей «Книгой Песка» для меня, и, значит, наверняка для кого-то ещё. Большая Советская Энциклопедия вовсе никого не обманывала, она честно фиксировала стиль сороковых, а потом — пятидесятых: в речевых оборотах, рисунках и фотографиях со следами ретуши, в следах ножниц или бритвенного лезвия, во всём.

Ощущение стиля времени не забывается никогда, в отличие от событий и дат. Некоторые слова были страшны, но уже похожи на остывшее железо, потерявшее своё назначение. Другие были пусты, потому что из них выветрился смысл, как спирт исчезает из открытой бутылки.

В моём детском мире семидесятых время оставалось линейным, устоявшимся в своём медленном течении, а вот в энциклопедии время текло неравномерно, река на букву «Л» то подрывала берег, то кружилась в заводях. Это время могло переменить не только русло, но и направление. Во всех словах чудился скрытый смысл, но, удивительным образом, статьи были понятны — и я, уже первокурсником, читал объяснения физических явлений не в учебнике, а в синем томе энциклопедии. Рисунки (а не фотографии) зверей и птиц удивительно хороши, и я понимал, что эту энциклопедию делали тысячи прекрасных людей, быть может, лучших специалистов страны. А раздел «Крылатые слова и выражения», ещё долго ещё служили мне единственным справочным средством по латыни.

Всё это рассказано к тому, что Второе издание оказалось идеальной книгой.

Это была художественная литература — в меру наличия вымысла и иносказаний. Это были захватывающие сюжеты и прекрасные иллюстрации. Мир менялся, и поменялся, наконец, так, что новая энциклопедия невозможна.

А вот как раз «Википедия» — возможна и жизнеспособна. Всякое вмешательство в текст Второго издания было санкционировано сверху — специальным уведомлением или листком с опечатками. Вмешательство в «Википедию» поощряется самой её сутью. Энциклопедия была отделена от непрочного мира синей картонной бронёй, «Википедия» не имеет границ, как облако дыма над прежним Отечеством.

Оно колышется, постоянно меняя очертания, обрастая десятками миллионов правок.

Почему естественно сравнение «Википедии» со Вторым изданием? Потому что это своего рода идеальные борхесовские книги — только принадлежащие разным временам. Но обе являются не точным отражением мироздания, а его художественным пересказом — в этом смысле особый опыт чтения даёт просмотр статей о минувших войнах в национальных сегментах, посвящённых одному и тому же сражению.

Второе издание остаётся удивительным памятником, потому что это последний опыт фиксации мироздания. Это предельный случай художественного текста.

Теперь время течёт не водой, а песком. Приходят познавательные книги, появляются новые Сальгари, просветители пишут тексты на стыке беллетристики и справочника.

Но изменился сам институт чтения как времяпровождения.

Однажды это подтвердил мой сын, который много лет назад обвёл взглядом ровные ряды корешков в комнате, произнёс:

— Знаешь,