Вьетнамская война в личных историях - Джеффри Уорд

Неясно, написал ли лично Хо Ши Мин письмо, полученное Никсоном, хотя нет оснований предполагать, что он не разделял его дерзкий дух. Но, как говорили, ему сейчас семьдесят девять — как и многое в нем, точная дата его рождения была окутана тайной — и другие лидеры уже давно взяли на себя повседневную власть, которой он когда-то обладал. Его легкие были забиты. У него развилось нерегулярное сердцебиение. В 9:45 утра 2 сентября — в двадцать четвертую годовщину провозглашения независимости Вьетнама, которое он зачитал на площади Бадинь в Ханое, — он умер.

Официальные соболезнования прислали 121 страна. Вашингтон ничего не сказал, но объявил об однодневном прекращении бомбардировок на юге. Северный Вьетнам погрузился в траур. В конце концов, Хо Ши Мин десятилетиями был «дядей Хо», живым воплощением борьбы против французов, сайгонского правительства, а затем и против американцев. На его похороны пришло более 100 000 человек. «Я был так взволнован, когда проходил мимо гроба дяди Хо, — вспоминал генерал Донг Си Нгуен. «Я не мог поверить, что его больше нет. Я сам и весь народ возлагали на него все наши надежды и доверие. Это был очень болезненный момент для меня и для страны». План мавзолея был быстро составлен, и специально обученные бальзамировщики из Мавзолейной группы, той самой московской лаборатории, которая работала над трупами Николая Ленина и Иосифа Сталина, были доставлены самолетом, чтобы подготовить его тело для вечного обозрения.

Некоторые в Вашингтоне надеялись, что борьба за власть внутри политбюро теперь может ослабить готовность Ханоя к сопротивлению, но из мемориальной речи, произнесенной Ле Зуаном перед Национальным собранием, быстро стало ясно, что ничего не изменилось. Он пообещал, что Северный Вьетнам будет непоколебимо выполнять последнюю волю Хо — победить американских агрессоров, освободить Юг и объединить страну.

Тем временем Киссинджер, отказываясь верить в то, что «у такой четвертой державы, как Северный Вьетнам, нет предела прочности», и убежденный в том, что Соединенным Штатам необходимо выполнить угрозу Никсона, нанеся «жестокий, карающий удар» по Ханою — тайно заставил своих сотрудников разработать план, рассчитанный на то, чтобы нанести Северному Вьетнаму как можно больший ущерб всего за четыре дня. Под кодовым названием «Утиный крючок» — по причинам, которые никто не мог вспомнить позже, — план включал массированные атаки B-52 на Ханой и двадцать восемь других объектов, минирование Хайфона и других портов, а также бомбардировки железнодорожных путей, которые привели в Китай. По словам некоторых помощников Киссинджера — хотя и не самого Киссинджера, — тактическое «ядерное устройство» должно было блокировать проходы между Северным Вьетнамом и Китаем.

Если Ханой не пойдет на серьезные дипломатические уступки после этого четырехдневного штурма, за ним должны были последовать еще и еще, пока они не сделают этого. Планы на случай непредвиденных обстоятельств предусматривали, что эти более поздние атаки будут включать разрушение дамб на Ред-Ривер, что обязательно приведет к затоплению обширных территорий и утоплению бесчисленного количества мирных жителей, а также полномасштабное вторжение на север.

Сначала Никсону понравился план. Он намекнул, что 1 ноября в переговорах с иностранными лидерами и лидерами республиканцев на Капитолийском холме должно произойти что-то важное. Уильям Роджерс и Мелвин Лэрд впервые узнали об этом, прочитав газетную колонку, и были потрясены. Они умоляли президента не предпринимать этого. Не было никаких гарантий, что это сработает — осталось мало промышленных объектов для бомбардировок, блокады никогда не были завершены, никто не мог предсказать, как отреагируют Москва или Пекин, — но это наверняка разожжет антивоенное движение, еще больше разделит страну и поставит под угрозу президентство Никсона. Гораздо лучше еще раз подчеркнуть важность вьетнамизации, настаивали они.

Никсон ознакомился с их взглядами. 16 сентября он объявил, что еще 40 500 военнослужащих будут на пути домой к 15 декабря. Три дня спустя, в надежде успокоить кампусы и сорвать предстоящие акции протеста против моратория, запланированные на 15 октября, он объявил, что отменяет призывы на военную службу. Ноябрь и декабрь, отмена угрозы призыва для всех старше двадцати лет и планирование внедрения простой системы лотереи; те, кто набрал большие цифры, больше не будут лично заинтересованы в дебатах по поводу войны.

По мере приближения 15 октября президент все больше и больше беспокоился о возможных последствиях моратория. В конце концов, это должна была быть первая национальная демонстрация, направленная против него лично. По Белому дому с тревогой разошлась колонка Дэвида Бродера: «С каждым днем становится все более очевидным, что люди и движение, которые сломили авторитет Линдона Б. Джонсона в 1968 году, стремятся сломить Ричарда М. Никсона в 1969 году. здорово, что они снова преуспеют, потому что сломить президента, как и большинство подвигов, легче совершить во второй раз». Никсон рассматривал возможность проведения пресс-конференции во время вечерних новостей в день демонстрации, чтобы отвлечь внимание от демонстрантов, и попросил своих помощников поговорить с преподобным Билли Грэмом об объявлении Национального дня молитвы, «чтобы показать наше сочувствие миру».

Некоторые советники предупредили его, чтобы он уважительно относился к тем, кто готовится к походу. Вместо этого, когда его спросили, что он думает о них на телевизионной пресс-конференции, он ответил пренебрежительно. «Я понимаю, что в кампусах, а также в стране была и остается оппозиция войне во Вьетнаме», — сказал он. «Что касается такого рода вещей, мы ожидаем этого. Однако ни при каких обстоятельствах это не повлияет на меня». «Никсон дурачился», — сказал один из организаторов Моратория. «Похоже, ему было все равно, что думают американцы».

Накануне моратория премьер-министр Северного Вьетнама Фам Ван Донг направил послание, в котором аплодировал «американским деятелям, любящим мир и справедливость» за их усилия по прекращению «агрессивной войны» США, и заканчивая словами: «Пусть ваше осеннее наступление будет блестяще успешным». Никсон отправил Спиро Агнью с требованием, чтобы организаторы моратория «отказались от поддержки тоталитарного правительства, на руках которого кровь сорока тысяч американцев».

Но администрация Никсона ничего не могла сделать, чтобы охладить энтузиазм участников моратория. На тот момент это было крупнейшее излияние общественного несогласия в американской истории. Считается, что в них приняли участие более двух миллионов человек в городах по всей стране. Зазвонили церковные колокола. Имена погибших были прочитаны вслух. Организованный и организованный сторонниками двухпартийной системы, он был мирным, средним классом, тщательно нацеленным на прекращение войны. «Приятно, — сказал один из демонстрантов, — идти на демонстрацию, не присягая на верность председателю Мао».

Колледжи отменили занятия. Участие приняли более тысячи вузов. Двести тысяч человек прошли маршем по Манхэттену. Дети