Демонтаж народа - Сергей Кара-Мурза

Шлыков пишет, на основании заявлений руководства ЦРУ США: «Только на решение сравнительно узкой задачи — определения реальной величины советских военных расходов и их доли в валовом национальном продукте (ВНП) — США, по оценке американских экспертов, затратили с середины 50-х годов до 1991 года от 5 до 10 млрд. долларов (в ценах 1990 года), в среднем от 200 до 500 млн. долларов в год». Один видный деятель США заявил недавно, что «попытка правительства США оценить советскую экономику является, возможно, самым крупным исследовательским проектом из всех, которые когда-либо осуществлялись в социальной области». Мыслимое ли дело — исследование в обществоведении, которое обошлось в такую сумму! Из одного этого видно, что речь идет о необычной, своеобразной системе.

Шлыков объясняет, как работало ЦРУ в 1960-1975 гг.: «Ввиду нерыночного характера экономики СССР какие-либо реальные цены на советскую военную продукцию ЦРУ получить, естественно, не могло (их не было в природе). Поэтому оно синтезировало эти цены путем выражения в долларах стоимости разработки или производства в США того или иного образца вооружения с аналогичными тактико-техническими характеристиками. Затем уже эти цены в долларах переводились в рубли по паритету покупательной способности валют, также определявшемуся ЦРУ».

ЦРУ считало, что военные расходы СССР составляли 6-7% от ВНП, при этом их доля в ВНП постоянно снижалась. Так, если в начале 50-х годов СССР тратил на военные цели 15% ВНП, в 1960 г. — 10%, то в 1975 г. всего 6%. Это — второй важный тезис статьи Шлыкова. Советский ВПК был исключительно эффективен экономически, он снабжал свой народ хорошим и дешевым оружием.

В 1976 г. военно-промышленное лобби США добилось пересмотра оценок военных расходов СССР в сторону увеличения — до 12-13% ВНП. Это было прежде всего следствием коррупции в США. После краха СССР Р. Перл, бывший замминистра обороны США, писал: «Остается загадкой, почему была допущена столь огромная ошибка, и почему она приобрела хронический характер. Возможно, мы так и не узнаем истину. А сенатор Д. Мойнихен даже требовал роспуска ЦРУ за завышение советских военных расходов, в результате чего США выбросили на ветер через гонку вооружений триллионы долларов.

ЦРУ при этом ссылалось на данные некоего перебежчика из СССР, «научного сотрудника». Шлыков пишет: «Никаких достоверных данных о советских военных расходах эмигрировавший научный сотрудник не мог предоставить по той простой причине, что ими не располагало даже само высшее руководство СССР. Ибо их не существовало в природе. Подавляющая часть советских военных затрат растворялась в статьях расходов на народнохозяйственные нужды. Со своей стороны, все оборонные предприятия списывали свои социальные и другие расходы (жилищное строительство, содержание детских садов, пансионатов, охотничьих домиков для начальства и т.п.) по статьям затрат на военную продукцию, к тому же «продававшуюся» государству по смехотворно низким искусственным ценам. Именно поэтому никакая иностранная разведка не могла вскрыть «тайну» советского военного бюджета, так же как сейчас было бы бесполезно пытаться установить истинные советские военные расходы через изучение сверхсекретных архивов и документов».

Это — третий важный тезис. Производство оружия в СССР было неразрывно связано с остальной частью народного хозяйства и даже с бытом. Это — тип хозяйства и жизнеустройства, который был выработан в русской крестьянской общине и таит в себе огромный потенциал эффективности. Это — великое экономическое открытие русского народа, которое могло быть сделано только благодаря особенностям его центральной мировоззренческой матрицы.

Этот тип хозяйства с самого начала перестройки стал объектом разрушительной идеологической кампании и даже ненависти, которая тогда казалась необъяснимой. Шлыков пишет об этом в 2000 г.: «Сейчас уже трудно поверить, что немногим более десяти лет назад и политики, и экономисты, и средства массовой информации СССР объясняли все беды нашего хозяйствования непомерным бременем милитаризации советской экономики. 1989-1991 годы были периодом настоящего ажиотажа по поводу масштабов советских военных расходов. Печать и телевидение были переполнены высказываниями сотен экспертов, торопившихся дать свою количественную оценку реального, по их мнению, бремени советской экономики…

Министр иностранных дел Шеварднадзе заявил в мае 1988 года, что военные расходы СССР составляют 19% от ВНП, в апреле 1990 г. Горбачев округлил эту цифру до 20%. В конце 1991 г. начальник Генерального штаба Лобов объявил, что военные расходы СССР составляют одну треть и даже более от ВНП (260 млрд. рублей в ценах 1988 года, то есть свыше 300 млрд. долларов). Хотя ни один из авторов вышеприведенных оценок никак их не обосновывал, эти оценки охотно принимались на веру общественностью».

В обзоре подобных публикаций сказано: «Начиная с 1990 г. в печати стали появляться данные о феноменальном уровне милитаризации экономики СССР. Проскальзывают цифры (обычно со ссылкой на западные источники), что доля военной продукции в индустрии более 70%, а военные расходы в общем экономическом балансе бывшего СССР 35-40%… В статье 1997 г. утверждается, что в 1989 году текущие военные расходы СССР совместно с «оборонной» частью капитальных вложений «достигли умопомрачительных цифр… 73,1% от произведенного национального дохода» [160].

Ради этой истории сделаем маленькое отступление. Сподвижник А.Д. Сахарова Б. Альтшулер пишет об «научном работнике», который помогал ЦРУ: «В подготовленном в 1989-90 гг. для Конгресса США Докладе (см. [161]) бывший советский экономист Игорь Бирман приходит к выводу, что военные расходы Советского Союза составляли примерно 25% национального дохода, но подчеркивает «чудовищную сложность задачи» расчета истинных военных затрат СССР

Бирман рассказал [мне] много интересного, в частности, что все годы после эмиграции в США в 1974 году он «воевал» с экспертами ЦРУ, доказывая, что советские военные затраты составляют не 7% национального дохода СССР — именно на этой переписанной советской официальной цифре всегда настаивали американские пинкертоны, — а существенно выше и абсолютно и относительно» [162]. Сам же Сахаров по-отечески поддерживал эти изыскания.

Как только была изменена политическая система, и армия, и отечественный ВПК стали просто объектом уничтожения. В самой армии эти действия оценивались единодушно. Вот маленький штрих: «Летом 1994 г. был проведен массовый анонимный опрос офицеров главных и центральных управлений, академий и московских частей. Ни один из них не предложил кандидатуру Бориса Ельцина на пост президента на выборах 1996 года» [163]. Главный удар был нанесен по производству наукоемких материалов и компонентов вооружения. Выпуск электронной техники военного назначения в 1992-1994 г. сократился более чем в 10 раз. Был прекращен выпуск более 300 типов интегральных схем для новых ракетных комплексов наземного и морского базирования. В 1992 г. были прекращены закупки новых эффективных средств электронной защиты самолетов. Были прекращены важные исследования и разработки в области вооружений (высокоточного ракетного оружия, обнаружения малоразмерных целей). Список свернутых работ очень обширен [144].

Шлыков пишет: «В 1992 г. объем закупок вооружения и военной техники [был сокращен] сразу на 67%… И тем не менее, несмотря на столь, казалось бы, радикальное уменьшение, употребляя терминологию Е. Гайдара, «оборонной нагрузки на экономику», никакого заметного улучшения жизненного уровня населения, как известно, не наступило. Наоборот, произошло его резкое падение по сравнению с советским периодом. Более того, в глубокую депрессию впал и так называемый гражданский сектор российской экономики, особенно промышленность и сельское хозяйство… Советский период по мере удаления от него все более начинает рассматриваться как время, когда страна имела и «пушки и масло», если понимать под «маслом» социальные гарантии. Уже не вызывают протеста в СМИ и среди экспертов и политиков утверждения представителей ВПК, что Советский Союз поддерживал военный паритет с США прежде всего за счет эффективности и экономичности своего ВПК».