Большая охота на акул - Хантер С. Томпсон

Шумный скандал его прикончил, но влиятельные друзья не дали угодить в тюрьму, заплатив психиатру, который объявил его невменяемым. Год он провел в психушке, а теперь, по слухам, торгует байками. У него агентство по продаже байков под Сан-Диего. Кто с ним знаком, говорит, что он счастлив, – хотя за многочисленные нарушения у него отобрали водительские права, его бизнес на грани банкротства, а его новая жена, пресыщенная бывшая королева красоты из Западной Виргинии, – полусумасшедшая алкоголичка.

Несправедливо было бы утверждать, что у всех байкеров гены Линкхорнов, но любому, кто сколько-нибудь времени провел в имбридных англосаксонских племенах Аппалачских гор, понадобится не больше нескольких часов в обществе «ангелов ада», чтобы обзавестись серьезным дежавю. Та же угрюмая враждебность к «чужакам», та же крайняя вспыльчивость в поведении и поступках, даже те же имена, резкие лица и длиннокостные тела, которые всегда смотрятся чуть неестественно, если к чему-нибудь не прислонятся.

Большинство «ангелов» явно англосаксы, но манеры Линкхорнов заразны как болезнь. Немногочисленные отверженные с мексиканскими и итальянскими именами не только ведут себя как остальные, но и чем-то на них похожи. Даже у китайца Мела из Сан-Франциско и Чарли, молодого негра из Окленда, походка и повадки Линкхорнов.

«Тот, кто сам будит в себе зверя, избавляется от боли чувствовать себя человеком».

Доктор Джонсон

«Квартал вдруг затопил гомон возбужденной, патологически отвратительной толпы. Истеричные женщины исступленно рвались вперед, заходясь почти в сексуальном экстазе, царапая и молотя кулаками агентов и полицейских, пытавшихся поднять тело. Одна грудастая бабища, с обвислыми рыжими волосами, пробилась через оцепление, обмакнула в кровь платок и, прижав к пропотевшему платью, пошатываясь, пошла по улице».

Из отчета о смерти Джона Диллинджера

К Рождеству все немного успокоилось и «ангелы» исчезли из заголовков. Кроха потерял работу, Санни увяз в долгом судебном разбирательстве по обвинению в покушении на убийство, а «Эль-Эдоуб» разнесли строительной бабой. «Ангелы» перебирались из одного бара в другой, но организовать новое место для сборищ оказалось труднее, чем поддерживать старое. В Сан-Франциско было тоже тихо. Френчи провел три месяца в больнице – у него в руках взорвалась канистра с бензином. Пых попал в тюрьму после ссоры с двумя копами, устроившими шмон на вечеринке по случаю дня рожденья одного «ангела». Зимой у «отверженных» мало что происходит. Многим приходится работать, чтобы следующим летом иметь право на пособие по безработице, для больших пьянок под открытым небом слишком холодно, а из-за постоянного дождя гонять на мотоциклах неприятно и рискованно.

Решив, что самое время поработать, я залег на дно. Время от времени заезжал Терри, чтобы держать меня в курсе дел. Однажды он появился со сломанной рукой, сказал, что разбил байк, его старуха ушла, а «ниггеры» взорвали его дом. Про дом я слышал от Элси, жены Барджера, которая из их дома в Окленде играла роль своего рода диспетчера. Во время спорадических обострений межу «Ангелами ада» и «Оклендскими неграми» кто-то бросил самодельную бомбу в окно дома, который Терри снимал в Восточном Окленде. Дом сгорел, а с ним все картины Мэрилин. Она была хорошенькой девчонкой лет девятнадцати, длинноволосой блондинкой из респектабельной семьи, жившей в одном из городов долины. С Терри она провела почти полгода, покрыв стены своими росписями, но взрыва не перенесла. Развод вступил в силу вскоре после того, как они переехали на новое место.

– Однажды я вернулся, а ее нет, – сказал Терри. – От нее осталась только записка: «Милый Терри, а пошло оно». Вот и все.

Больше ничего не происходило до января, когда прикончили Матушку Майлза. Он ехал по Беркли на байке, когда из переулка вывернул грузовик и в лобовом столкновении переломал ему обе ноги и раскроил череп. Шесть дней Матушка цеплялся за жизнь в коме, потом умер утром в воскресенье, менее чем за сутки до своего тридцатилетия, оставив по себе жену, двух детей и добродетельную подружку Энн.

Майлз был президентом отделения в Сакраменто. Его влияние было столь велико, что в 1965-м он перевез весь клуб в Окленд, заявив, что на старом месте полиция отравила им жизнь постоянными налетами. «Отверженные» просто собрались и переехали, не сомневаясь в мудрости Майлза. Настоящее его имя было Джеймс, но «ангелы» звали его «Матушка».

– Наверное, потому, что в нем было что-то от наседки, – сказал Пузо. – Майлз был клевый, просто клевый. Он обо всех заботился. Ему до всех было дело. На него всегда можно было положиться.

Я знал Майлза шапочно. Он не доверял писателям, но подлости в нем не было ни на грош, и когда он решил, что я не собираюсь его подставлять, стал дружелюбнее. У него была комплекция портового грузчика с пивным животом, круглое лицо и большая, окладистая борода. Я никогда не считал его хулиганом. У него был обычный для «ангелов ада» список приводов: пьянство, дебош, драка, бродяжничество, мелкое воровство и горстка зловещих подозрений по обвинениям, по которым он так и не попал в суд. Но его не мучили те демоны, какие донимают остальных. Мир его не слишком радовал, но он не заморачивался, а его жажда мести не простиралась дальше конкретных обид, нанесенных «ангелам» или ему лично. С Майлзом можно было пить, не боясь, что он кому-нибудь вмажет или стащит со стойки твою сдачу. Он был не такой. От выпивки он становился добродушнее. Как большинство вожаков «ангелов», он обладал быстрым умом и самообладанием, на которые полагались остальные.

Когда я услышал, что он погиб, то позвонил Санни спросить про похороны, но к тому времени, когда наконец его разыскал, все подробности уже передали по радио и напечатали в газетах. Мать Майлза договорилась о похоронах в Сакраменто. Колонна байкеров собиралась у дома Барджера в одиннадцать утра в четверг. «Ангелы» часто ходили на похороны своих, но до сего дня не пытались проехать процессией девяносто миль по крупной трассе. Был также риск, что полиция Сакраменто постарается не пустить их в город.

Оповестили всех по телефону в понедельник и вторник. Это будут не заурядные похороны Джейя Гэтсби, «ангелы» хотели устроить демонстрацию при полном параде. Дело было не в статусе Майлза – смерть любого «ангела» требует проявления силы со стороны остальных. Это своего рода подтверждение: не для мертвых, а для живых. За неявку наказания нет, потому что оно и не нужно. В дешевом одиночестве, пронизывающем жизнь любого «отверженного», похороны – мрачное напоминание, что племя уменьшилось еще на одного члена. В цепи исчезло звено, враг наглеет, и защитникам веры нужно что-то, чтобы согреться. Похороны – время пересчитать верных, посмотреть, сколько осталось. Не возникает даже мысли, что придется прогулять работу, не спать или часами ехать на холодном ветру, чтобы поспеть к сроку.

Рано утром в четверг байкеры начали прибывать в Окленд. Большинство «отверженных» уже были в окрестностях Сан-Франциско или, во всяком случае, в радиусе пятидесяти- шестидесяти миль, но дюжина «слуг Сатаны» проехали всю ночь, пятьсот миль из Лос-Анджелеса, чтобы влиться в основную колонну. Другие прибыли из Фресно, Сан-Хосе и Санта-Розы. Тут были «Висельники», «Шалые», «Президенты», «Ночные рейдеры», «Распинатели» и кое-кто вообще без знаков отличия банд. Один сурового вида человечек, с которым никто не разговаривал, был одет в артиллерийскую куртку цвета хаки, на спине которой красовалось написанное синими чернилами одно слово «Одиночка», выглядевшее как подпись.