Столп огненный - Кен Фоллетт

Или ему почудилось? Было темно, однако один из мужчин держал в руках фонарь. При свете этого фонаря Нед разглядел, что мужчин на самом деле четверо, просто четвертый стоит на коленях между бедер лежащей на земле женщины. Та громко стонала, и мгновение спустя Нед разобрал, что она повторяет, как заклинание: «Нет, нет, нет…»

Подмывало убежать, но он не мог так поступить. Похоже, насильники только-только повалили свою жертву. Если он вмешается, то еще сумеет спасти женщину.

Или его убьют.

Мужчины целиком сосредоточились на жертве и пока его не замечали, но в любой миг кто-то из них может обернуться. Раздумывать времени не было.

Нед поставил на землю фонарь и обнажил меч.

Он подкрался к насильникам со спины и, прежде чем кто-то успел спохватиться, проткнул острием ляжку ближайшего из четверки.

Тот завопил от боли.

Нед выдернул меч. Следующий противник начал оборачиваться к нему, и Нед сделал выпад. Получилось удачно: лезвие рассекло насильнику лицо, от подбородка до левого глаза. Раненый с криком схватился за лицо ладонями, между пальцами потекла кровь.

Третий поглядел на двух изувеченных подельников, перепугался и бросился бежать.

Мгновение спустя те двое, которых Нед ранил, последовали примеру своего товарища.

Мужчина, стоявший на коленях, вскочил и тоже побежал, придерживая штаны обеими руками.

Нед вложил в ножны окровавленный меч, опустился рядом с лежавшей на земле женщиной и потянул вниз задранный подол платья, прикрывая ее наготу.

Лишь затем он взглянул ей в лицо – и узнал Афродиту де Болье.

Она же не протестантка! Интересно, что она делала на улице посреди ночи? Вряд ли родители позволяют ей бродить по городу в одиночестве даже днем. Наверное, бегала на свидание. Неду вдруг вспомнилось, как радостно Афродита улыбалась Бернару Уссу в Лувре. Пожалуй, никто бы ее ни в чем не заподозрил, не вздумайся кому-то именно в эту ночь спустить со шлейки псов войны.

Афродита приоткрыла глаза.

– Нед Уиллард?! – проговорила она. – Хвала небесам! Но как?..

Он взял ее за руку и помог подняться.

– Некогда объяснять. – Насколько он помнил, особняк Болье располагался недалеко отсюда, на рю Сен-Дени. – Позвольте, я отведу вас домой.

Он подобрал с земли фонарь и взял девушку под руку.

Афродита, потрясенная случившимся, молчала, даже не плакала.

Нед бдительно поглядывал по сторонам, но никто не показывался.

Они почти добрались до дома Болье, когда из боковой улочки вынырнули четверо мужчин с белыми повязками.

– Бежите, протестанты? – осклабился один из них.

Нед замер. Он подумал было выхватить меч, но эти мужчины тоже носили мечи, и их было четверо против одного. Ту шайку в проулке он сумел застать врасплох и напугал, но эти стояли к нему лицом, положив руки на рукояти, и явно готовы были действовать. У него ничего не выйдет.

Значит, нужно работать не руками, а языком. Конечно, эти негодяи видят врага в каждом иноземце. Его выговор вполне может сойти за французский – ему говорили, что на слух парижан он говорит, как житель Кале, – но порой он делает детские ошибки в грамматике. Нед мысленно помолился, чтобы такого не произошло сейчас, чтобы он не ляпнул le maison вместо la maison[79].

Он скривил губы в надменной усмешке.

– Дурачье! Это мадемуазель де Болье! Она добрая католичка и живет в доме своего отца – вон он, прямо перед вами. Дотронетесь до нее хоть пальцем, и я подниму весь особняк. – Угроза была вовсе не пустой: они находились достаточно близко, кто-нибудь крик да услышит. Правда, Афродита вдруг крепче стиснула его локоть – видимо, ей не хотелось, чтобы родители узнали о ее ночных похождениях.

Вожак компании скривился.

– Что доброй католичке из благородной семьи делать на улице в такое время?

– Спросим ее отца, идет? – Нед старался говорить заносчиво, но спесь давалась ему с трудом. – А потом он пожелает узнать у вас, кто вы такие, что смеете домогаться до его дочери!

Он сделал глубокий вдох и вскинул подбородок, как бы собираясь закричать.

– Ладно, ладно! – буркнул вожак. – Учтите, гугеноты восстали против нашего короля, ополчению велено их разыскать и убить, всех до единого. Так что лучше идите в свой дом и запритесь там.

Нед сдержал вздох облегчения.

– А вы смотрите, на кого набрасываетесь, – ответил он и повел Афродиту к дверям. Мужчины проводили их суровыми взглядами.

Когда они отошли достаточно далеко и подслушать их уже не могли, Афродита сказала:

– Мне надо вернуться через черный ход.

Нед кивнул. Почему-то он в этом не сомневался.

– Там открыто?

– Служанка должна ждать.

Ну да, история, древнейшая как мир. Служанка помогает своей госпоже тайно навещать возлюбленного. Лично ему, Неду, нет до этого ни малейшего дела.

Он обвел Афродиту вокруг особняка, и та постучала в высокую деревянную калитку. Та сразу распахнулась. За калиткой стояла юная девчушка.

Афродита сильно сжала пальцы Неда, поднесла к губам, поцеловала.

– Я обязана вам своей жизнью.

Потом проскользнула внутрь, и калитка закрылась.

Нед двинулся в сторону дома де Ланьи еще осторожнее, чем раньше. Теперь он остался один и потому вызывал больше подозрений. Его рука то и дело стискивала рукоять меча.

Во многих домах на улице горел свет. Должно быть, люди, разбуженные колокольным звоном, зажигали свечи. Бледные лица таращились из окон на улицу.

По счастью, до дома де Ланьи было подать рукой. Нед поднялся на крыльцо и отметил про себя, что в доме темно и тихо. Возможно, маркиз и его домочадцы притворяются, что дом пустует, – в точности так, как сам Нед предлагал поступить Изабель Пало.

Нед постучал, и дверь вдруг приоткрылась. Почему-то никто не задвинул засов. За дверью располагалась темная передняя. Нед внезапно унюхал отвратительный запах. Он поднял фонарь повыше – и содрогнулся.

Повсюду лежали тела, кровь залила пол и забрызгала стенные панели. Нед узнал маркиза – тот лежал на спине, в его груди и в животе зияли раны, нанесенные мечом. Сердце Неда пропустило удар. Он посветил фонарем в лица остальным погибшим, страшась обнаружить среди них Сильви. Нет, ни одного знакомого; судя по одежде, это были слуги.

Он прошел на кухню, где наткнулся на новые трупы. Увидел открытое окно, ведущее на внутренний двор, и понадеялся, что кому-то из домочадцев посчастливилось сбежать.