Первопричина 3: СССР, любовь и магия - Артём Соболь

догонять. Интересно, а этих запечатлений у меня сколько будет?

Встаю, одеваюсь, привожу себя в порядок, спускаюсь вниз и зевая топаю к беседке. Грибочкина уже там, глядя в телефон курит и быстро что-то печатает. А на столе и правда стопка блинов. В чашечках сгущёнка, как обычная так и варёная, два вида варенья, паста из грибов «клубничников.» Молоко и чай на выбор.

— Откуда у нас молоко, — сворачивая блин и макая его в сгущёнку спрашиваю.

— Подоилась с утра. Ты меня так возбуждаешь, что лактация началась. Ты попробуй, вкусно.

— Лактация? Так она вроде после родов наступает. Или я ошибаюсь?

— В редких случаях при сильном возбуждении, — набирая текст бормочет Грибочкина. — У нас другие правила. А что, у Лены с Таней не было? Странно.

— Альтернативная физиология.

— Не то чтобы альтернативная, Игорёк. Костей у нас столько же. Органы такие же. Основные отличия с железами внутренней секреции, наша эндокринная система немножечко другая и работает по другому. Есть несколько лишних желёз. Ну и ДНК. В этом плане мы отличаемся сильнее. По белковому составу тоже.

— Понятно, что нихрена непонятно. Ладно. Кому пишешь? Хахелю?

— Ну да, прощальное письмо, — бормочет Маша, наливает себе стопочку и выпивает. — Так и так, мы расстаёмся. Нашла настоящую любовь. Теперь есть кому блины по утрам жарить. Вопрос можно?

— Ну…

— Тебя по утрам минетом будят?

— Кха… Нет.

— Ага! — подскакивает Маша. — А…

— Я с закрытым ртом сплю. Да и других мужиков в нашем доме нет.

— Ой дурак, — качает она головой. — Сам дурак и шутки у тебя дурацкие. Ну, а ты хочешь?

— Маш, прекрати, а. Ну серьёзно, не смешно уже.

— А я и не смеюсь. Ты подумай. Характер у меня конечно не сахар, но это от недостатка мужской ласки. Я быстро в норму приду. Ночь-две…

— Подожди.

— А если…

— А говорю подожди.

— Даже если твои женщины согласятся?

— Маш, они согласятся. Я в этом уверен. Но как согласятся, это уже другой вопрос. Может быть тихо, может быть с радостью. А может быть снова через истерики с присвоением мне звания кобелины. Понимаешь, Лене очень тяжело. Я сомневаюсь в том, что она тебя сразу с нами спать уложит.

— А вечером она по-другому говорила, — нагло улыбается Маша. — Она поняла что от запечатления не отказаться и не отменить.

— Запечатление… Как же оно меня задолбало. Вопрос закрыт. Давай ждать.

— Давай, — встав тянет руку Маша. — Давай! Но если твои женщины будут не против, ты берёшь меня к себе без всяких вопросов. Взамен я отдаю тебе всю любовь и нежность на какую способна. Идёт?

— Маш, к чему всё это? Ты же местная. Ты знаешь что всё это будет. Запечатление есть. Я не отказываюсь от тебя. Да блин я сам хочу видеть тебя с нами. Всё время. Я прошу лишь подождать.

— Ух! Ну всё, совсем скоро, ты меня на руках в ЗАГС заносить будешь. Понял?

— Понял, я не против.

Нда… У меня уже шесть. Я же сдохну. Мне же их не вывезти. Хотя, если сдохну, то приятной смертью. Убит силой любви.