Семиевие - Нил Стивенсон

Работа в Семерке требовала определенных послаблений в системе. Кроме Кэт-два, в списке Мементо никто не значился. Док вообще интересовался людьми вроде Кэт, потому что им было что рассказать. Остальные – чужие. Претензии Арианы Касабланкиной на роль привратника вызывали снисходительную улыбку. Она принимала личину Меми за чистую монету. Не будь та камилиткой, наверное, ревновала бы к узурпаторше. Но характер у нее был неконфликтный, к тому же с Доком ее связывал договор пожизненного найма, все равно что платонический брак, так что Ариана казалась ей не более чем назойливым насекомым.

Но в обычных ситуациях система работала великолепно. Сейчас, к примеру, у планера столпились высокопоставленные представители «ТерРеФорма», приготовившиеся утомлять Дока церемонией приветствия. Не то чтобы они были неискренни, просто их порыв оказать гостеприимство самому Ху Ною сопровождался корыстными целями и чаяниями. Да, кто-то, возможно, просто хотел фото на память, но требовал этого слишком грубо. Другие хотели получить от Дока оценку своих трудов, незаслуженно раскритикованных коллегами. Были среди них и те, кто замешан в подковерных интригах внутри «ТерРеФорма» – эти надеялись получить вес, продемонстрировав, что они с Доком на короткой ноге. Все эти стремления вполне закономерны и оправданы, вот только, с точки зрения Дока, были пустой тратой времени – еще одно проявление налога, от которого он отказался.

Напоминать об этом Мементо не было нужды. Она вышла из планера, а Док смотрел, как приветствующие столпились вокруг нее, склонившись пониже, чтобы расслышать ее тихий голос, морщили лбы и с преувеличенной серьезностью кивали, узнав, что Ху Ной очень устал с дороги. В какой-то момент она указала в сторону планера, и все как один повернулись к иллюминатору, за которым виднелось лицо Дока. Он вяло махнул рукой, все заулыбались и изобразили расовые приветствия: большей частью айвинские и мойринские. Как только с формальностями было покончено, Док «вскочил», опершись на ручку своего хвата, и прошел к двери. Постоял в проеме, подождал, пока все сделают снимки, и с показным усилием спустился по трапу. Затем он пошел по аэродрому, и вся делегация последовала за ним, окружив его широким облаком, но светской болтовней не утруждала. Ариана держалась прямо за плечом Дока, остальные же тащились чуть поодаль. Никто не обращал на них внимания. Хотя бы в этом джулианка не ошиблась: для сотрудников «Магдалины» прибытие Ху Ноя стало такой сенсацией, что затмило собой даже появление неондертала.

Меми отклонила все приглашения и прочие проявления гостеприимства, и Док отужинал у себя в комнате в обществе одной Арианы. Она просто купалась во внимании. Завтра все изменится, и ей придется отвыкать. И в самый критический момент – а для джулианки это действительно будет кризис – она вспомнит этот ужин и поймет, что на самом деле он был прощальным подарком. И что бы ей ни нашептывали многочисленные внутренние голоса, от правды не уйдешь.

Док спросил о ее молодости в Астрахани – небольшом орбиталище, почти целиком джулианском, на 48°6′ восточной долготы, прямо посреди динайской части кольца. Необычность расположения объяснялась тем, что Астрахань возникла в результате виде́ния (или ви́дения – и так, и так верно) джулианина по имени Томак. Он построил эту квазирелигиозную обитель целиком на пожертвования. Тогда, на заре истории кольца, орбиталище в 3°6′ от Багдада – крупной столицы – действительно казалось логовом отшельников. С тех пор, конечно же, динайский сегмент разросся, и Астрахань окружили более крупные и совершенные орбиталища. Но и обитель не стояла на месте, в ней проживало несколько десятков тысяч человек, и это давало джулианам повод подчеркивать, что их раса, пусть и малочисленная, имеет такое же стойкое представительство среди синих, как и потомки четверки. Туда часто наведывались ученые, занимающиеся амистикой. Причиной тому своеобразные и показательные взгляды Томака на технологии, а изолированность Астрахани делала ее идеальным полигоном для исследований. В беседе Ариана, конечно, отмахивалась от всего, что связано с Духом, но Док полагал, это по привычке.

Потом, когда Мементо укладывала Ху Ноя в постель и готовила ко сну, он сказал ей, что с завтрашнего дня начнет ближе знакомиться с остальными членами Семерки и при этом вежливо откажется от содействия Арианы. Та бы с превеликой радостью предоставила Доку исчерпывающие досье на Беледа, Кэт-два, Тюратама и Лангобарда, снабдив их часами сплетен и слухов. Однако Ху Ной был против такой подноготной, поскольку возникал вполне очевидный вопрос: а что же тогда Ариана могла рассказать другим любопытным о самом Доке?

Следующим утром Док в центре отдыха неторопливо прохаживался по беговой дорожке, когда на ежедневную зарядку явился Белед Томов. Он застыл на пороге как вкопанный, и его удивление было до того нелепо, что даже Док, который возвел свое показное непонимание происходящего в ранг искусства, с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться над беднягой. Да и Меми, которая сидела рядом, была вынуждена закрыть лицо книгой, чтобы не видеть ошеломленную физиономию Беледа.

– А вот и лейтенант Томов, – сказал Док. – Я уж думал, ты так и не выкарабкаешься из постели.

Белед опомнился и поприветствовал Ху Ноя.

– Надеюсь, ты не обидишься, что не отвечаю на приветствие. – Док кивнул на поручень беговой дорожки. – Не могу отцепить рук.

Белед огляделся, явно в поисках Арианы. Док решил никак это не комментировать.

– Ты сначала разминаешься?

– Необязательно, – ответил Белед.

– Ах, жаль, я думал, мы прогуляемся вместе. – Док кивнул в сторону пустой дорожки рядом.

– Почему нет? Только я хожу чуть быстрее.

– Как тебе будет угодно. Именно поэтому, заметь, я не предлагаю пройтись на свежем воздухе.

Феклит разделся до трусов и вскоре бежал во весь опор по соседней дорожке: ладони напряжены, локти двигаются ритмично и быстро, босые ступни буквально парят над шершавым полотном. Хоть феклитов вывели в качестве противовеса неондерталам, генетически они уступали, поскольку создавались по лекалам современных людей, без добавления ДНК неандертальцев. Бард мог сколько угодно спать, есть и пить в любых количествах и при этом сохранял форму, а силой не уступал более крупным феклитам. Все это, конечно, в теории: никто всерьез не думал, что Белед с Бардом вступят в стычку, – но подсознательно феклиты всегда сравнивали себя с неондерталами, и это заставляло их трудиться над собой даже более усердно, чем заложено природой.

Спокойно и ровно, как будто они сидели на диване, попивая чай, Белед сказал:

– Я так и не поблагодарил вас, что отправили меня на то задание. Подозреваю, без вас не обошлось. Тогда не было возможности с вами связаться, поэтому благодарю теперь.

На пояснице у Беледа в несколько рядов шли шрамы, вгрызавшиеся в столпы мышц, обрамляющих позвоночник. Ровно посередине, аккурат над поясничными позвонками, шел длинный вертикальный разрез – след хирургического вмешательства. Судя по всему, восстанавливали поврежденный позвоночник и, как полагал Док, укрепляли кости некими металлическими имплантатами.