Семиевие - Нил Стивенсон

Каяку пришлось обзавестись аэродромом подскока из-за Пепельной преграды – гряды вулканов на месте бывших полуостровов Кенай и Аляска, а также Алеутских островов, которые почти постоянно извергались. Любому, кто собирался лететь на север или на юг через шестидесятую параллель на участке, ограниченном с запада меридианом 166°30′, а с востока – Скалистыми горами, следовало учитывать в полетном плане вероятность того, что на пути с подветренной стороны вдруг возникнет клуб вулканического пепла, выброшенный в стратосферу одним из сотни активных вулканов. Самолеты были до́роги – дороже, чем на Старой Земле. На кольце такие большие аппараты производить было негде, поэтому их, как и ковчеги с кораблями, собирали на поверхности. Как правило, фабрики располагались на окраинах стояночных платформ Колыбели. В общем, самолеты холили и лелеяли, особенно если учесть, что турбореактивные двигатели чрезвычайно трудоемки и сложны в изготовлении. Так что в плане полета следовало предусмотреть возможность аварийной посадки на искусственную льдину у Каяка, а ту, соответственно, надо было приспособить под большие самолеты. И если изначально аэродром задумывался для экстренных случаев, то теперь превратился в узловую станцию, где приземлялись все, потому что это удобно. В любом случае, военный рейс, на котором подвозили Семерку, именно сюда и направлялся, так что пришлось сходить.

Было холодно и негостеприимно: чего еще ожидать от аэродрома, построенного на льдине? Из-за низкой облачности эти места были погружены в вечные сумерки, окрашивавшие все в оттенки серого. В нескольких сотнях метров раскинулся городок, похожий на дохлую морскую звезду. За ним возвышалась черная стена: по всей видимости, нижние склоны прибрежного хребта. На них должны были расти молодые деревья, но дымка и сумрак скрывали детали. Чуть выше, прямо под облачным пологом, склоны припорошил свежевыпавший снег, или это просто изморозь. Не будь этого полога (за весь год он в общей сложности расползался лишь на неделю-другую), можно было бы увидеть вздымающиеся ввысь заснеженные вершины Пепельной преграды и небо, почерневшее от дыма. Крупный вулкан на Кенае обильно извергался вот уже вторую неделю.

Соблазн закрыться в капсуле микроотеля, закутаться в плед, съесть горячей лапши из плошки и посмотреть видео был велик. Что угодно – лишь бы избежать ощущения, что бежать некуда: под тобой только лед и вода, сверху – туман и пепел, с юга – Тихий океан, с севера – стена гор. Вместо этого Тюратам Лейк объявил, что отправляется в город проинспектировать местные питейные заведения. Услышав такое незамысловатое предложение, все почувствовали себя глупо: надо же, никто об этом даже не подумал. Кэт-два, Белед и Лангобард присоединились сразу. Док отказался из-за того, что хотел вздремнуть, Меми, естественно, осталась с ним. Ариана в отчаянии не знала, как поступить. Расовые роли начали проявляться еще с Колыбели, и Тэ требовал лишь того, что ему полагалось по праву.

По всем соображениям, лидером отряда должен был стать он. Причины уходили в глубь тысячелетий и были понятны всем, кроме аидян (да и некоторым аидянам тоже). Не потому, что он родился и вырос в Берингии, а значит, знал местность, но потому, что он – динаец, а лидерство у динайцев в крови. Ариана организовала поездку: именно она каким-то образом выстроила цепочку перелетов, которые позволили им без задержек добраться из Колыбели в Каяк, – и поначалу даже Док к ней прислушивался. К нему невозможно было подступиться, не миновав джулианки. Однако потом Док ясно дал понять, что будет общаться с остальными наедине, и Ариана, проведя чуть более суток в смятении и озлобленности, смирилась. По дороге они, естественно, держались вместе, а теперь Тэ организовывал самовольную вылазку на материк. Ариана разрывалась между желанием съесть плошку лапши наедине с собой и боязнью упустить что-то важное.

В итоге она пошла со всеми. Они вскрыли ящик со снаряжением – из тех, что погрузили в Каямбе, – и нашли там теплую одежду, затем спустились на причал для морских такси. Оттуда до берега было несколько сотен метров. От кромки воды вверх вела неровная лестница, выдолбленная в камне роботами-шахтерами. Наконец склон стал пологим, и они оказались на главной улице, которая уходила на сотню метров от берега и упиралась в отвесную скалу: гигантский обломок, торчащий из горы. Не надо было подходить ближе, чтобы понять, что это осколок Луны. Местные жители постарались украсить городок и развесили на фасадах зданий разнообразные светодиодные гирлянды, которые подсвечивали туманный воздух насыщенными, сочными цветами. По вывескам можно было заключить, что основными посетителями были одинокие военные.

– Мне вот интересно, – сказал Бард, поморщившись от вкуса сидра местного розлива. – Евы – женщины, понимали ли они связь между сексуальным влечением мужчины и органами зрения?

При этом он косился на обнаженную танцовщицу в противоположном конце зала.

Кэт-два мало интересовали стриптизерши, но минуту назад она оглянулась посмотреть, что вызвало такой ажиотаж. Теперь она обратилась к Барду:

– Еще бы. Они же, в конце концов, женщины. На них всю жизнь так смотрели. Выбор одежды, манера держаться – все от…

– Да, – встряла Ариана. – Если не ошибаюсь, сохранилась запись «живого» разговора, датированная двести восемьдесят седьмым днем Эпоса, где Айви коснулась внешности Дины и ее популярности в соцсетях.

– Как ты все это помнишь? – спросил Тэ.

Кэт-два посмотрела на него с упреком.

– А почему этого не помнишь ты? Через несколько минут после того разговора твоя ева встретила любовь своей жизни!

Тэ задумался.

– Первый бола?

Он перевел взгляд с обнаженной танцовщицы на экран над барной стойкой, где без звука показывали эпизод из Эпоса: Дина в скафандре выходит на обшивку «Эндьюранса», чтобы разобраться с вышедшим из-под управления роботом. Никто не смотрел.

– Да, первый бола, – ответила Кэт-два, смягчившись.

Бард все это время старательно разглядывал пузырьки в сидре, царапины на столе, провода, идущие по потолку. Ему здесь были не рады. Тэ и Белед могли смотреть куда пожелают: в конце концов, в этом и заключался смысл заведения. А вот неондерталу глазеть на танцовщицу (динайку или динайку-феклитку) было небезопасно. И дело не во владельцах. Заведением управляли и, вероятнее всего, владели женщины. А вот другие посетители приметили Барда, как только он вошел, и косились на него не меньше, чем на стриптиз. Не будь он в компании широкоплечего феклита и динайца, вид которого подсознательно внушал «не связывайся», Бард мог бы нарваться на неприятности. Несколько завсегдатаев запросто навалились бы толпой, чтобы проверить, правду рассказывают о неондерталах или это все выдумки. Но в сложившейся ситуации Барду грозили только неодобрительные взгляды. Ну и, может, несварение из-за диких дрожжей, которые попали в сидр.

Прообраз таких сообществ зародился примерно через пять сотен лет после Ноля, когда в Колыбели уже становилось тесно, и люди вынуждены были селиться за ее пределами. Первые внешние орбиталища строились на Расщелине, всего в нескольких километрах от Колыбели. Только к началу второго тысячелетия промышленная база позволила колонизировать другие обломки. Представления о тех колониях были массово растиражированы в художественных развлекательных программах. Порой доходило до гротеска, но это не важно. Жители обитаемого кольца воспринимали этот образ, как американцы – идеализированный массовой культурой Дикий Запад. В редких случаях, когда где-то строились настоящие поселения такого типа, как здесь, их старались подогнать под представления людей, которые выросли на приключенческих сериалах о колонизаторах из второго тысячелетия.