Негласные войны. История специальных служб 1919-1945. Книга вторая. Война. Том первый - Игорь Иосифович Ландер

отправлен в направлении Праги. Пропавший эшелон действительно обнаружился в столице Чехословакии лишь в сентябре 1945 года, причем еще не полностью вошедшие в советскую орбиту чехословаки успели изъять 20 тонн чертежей и иной технической документации. После соответствующего нажима по дипломатической линии президент Бенеш понял, что конфликтовать с Москвой по такому поводу не следует, и отдал распоряжение возвратить материалы.

* * *

Вторая мировая война в Европе закончилась на территории государства, ее начавшего — Германии. Однако в течение еще десятков послевоенных лет Западный Берлин являлся одним из мировых центров тайных операций, а Германская демократическая республика и Федеративная республика Германии представляли собой форпосты противостояния разведок Востока и Запада.

ИТАЛИЯ

1. МЛАДШИЙ ПАРТНЕР

История взаимоотношений Германии с Италией — ее главным стратегическим союзником накануне и в период Второй мировой войны — наглядно иллюстрирует один из существенных изъянов в аналитических способностях Гитлера. В поисках параллелей с текущими событиями фюрер уделял серьезное внимание изучению истории, однако постоянно ошибался и извлекал из нее ошибочные уроки. Именно это произошло в военно-стратегическом партнерстве с Римом, поскольку поведение Муссолини практически точно повторяло дипломатические маневры его страны, сопровождавшие ее вступление в Первую мировую войну в 1915 году. Гитлер считал, что располагает в Средиземноморском регионе мощным союзником, готовым поддержать его в борьбе за европейское господство, но в решающий момент обнаружилось, что Италия к войне не готова, ее полторы сотни дивизий и миллионные резервы являются пропагандистской фикцией, разрекламированные военно-воздушные силы не обладают реальной ударной мощью, а многочисленный флот не в состоянии противостоять британскому. В погоне за высокой скоростью хода итальянские кораблестроители пожертвовали вооружением и защищенностью кораблей, за что ВМС Италии заслуженно получили пренебрежительную кличку “гоночный флот”. Высшее руководство страны не только не сумело воспитать из итальянцев “расу воинов”, но и само не слишком горело желанием очертя голову бросаться в боевые действия. Даже агрессивный дуче прекрасно понимал, что одна лишь мобилизация вооруженных сил, хотя бы и без участия в боях, нанесет непоправимый ущерб экономике страны. С другой стороны, соблазн принять участие в добивании уже поверженного Германией противника был весьма силен, поскольку лишь это позволяло рассчитывать на получение своей части военной добычи. Муссолини метался, раздваиваясь между мечтами и реальностью, и одновременно совершенно не собирался следовать планам Гитлера. Он лелеял надежду все же успеть вступить в войну в нужный момент и войти в число победителей, однако на своих условиях, то есть там и тогда, где, по его мнению, Италия сможет добиться наивыгоднейших результатов. Уязвимым местом любой военной коалиции является ненадежность и слабость одного из союзников, что и имело место во взаимоотношениях Берлина с Римом. Следует отметить, что в предвоенные месяцы это не составляло особого секрета. Оценка степени возможностей и желания Италии участвовать в войне на стороне Германии и на ее условиях стала бы довольно легкой задачей для разведывательных служб Третьего рейха, если бы только она была перед ними поставлена. Знать своего друга важно не менее, чем своего врага. Дальновидные государственные деятели и военачальники непременно включают в перечень ключевых задач разведки изучение не только противников, но и союзников, в противном случае выработка решений в военной и политической сферах не основывается на реальной базе. Именно это и произошло в данном случае, Рим повел себя совершенно не так, как этого ожидал Гитлер, и никакие его дипломатические и иные ухищрения не помогли сдвинуть ситуацию с мертвой точки.

Фюрер понял, что взаимоотношения с Римом развиваются иначе, чем ему хотелось бы, еще 25 августа 1939 года, когда в ответ на его запрос о союзническом участии Италии в войне Муссолини затребовал приблизительно 17 тысяч вагонов различных видов вооружения и снабжения, то есть заведомо непосильное для германской экономики количество. Тогда Гитлер попросил дуче хотя бы сохранять в секрете свое решение соблюдать нейтралитет, но тот поступил строго противоположным образом. В стремлении поддерживать свое реноме в глазах Лондона и Парижа Муссолини немедленно проинформировал их о линии поведения Рима. Пытаясь как-то выделиться и набрать очки в стремительно разворачивавшемся европейском кризисе, он изобрел для статуса Италии термин “невоюющая сторона” и 1 сентября объявил об этом в кабинете министров. Дуче публично сообщил о неготовности государства к войне, опровергнув тем самым свои же громогласные заверения о наличии в его армии 150 дивизий и 12 миллионов резервистов. Фактически в тот момент страна располагала всего 10 дивизиями с устаревшим вооружением, и хотя точные данные об этом оставались недоступными общественности, народ достаточно быстро понял, что все идет совершенно иначе, чем на протяжении почти двух десятилетий заявляла фашистская партия. Следствием этого стало катастрофическое падение доверия к ней и к правительству, хотя сам дуче в очередной раз сумел свалить вину на других. Он сместил партийное и военное руководство и на время успокоил общество, Гитлеру же сообщил, что статус “невоюющей стороны” не означает нейтралитет, а, наоборот, позволяет пробить брешь в британской блокаде рейха и выгодно использовать возможности разведки.

Несмотря на всю неприглядность такого союзнического поведения, Муссолини трудно винить за него. После агрессивных шагов Гитлера в Австрии и других частях Европы дуче абсолютно не доверял своему партнеру по Антикоминтерновскому пакту и совершенно не исключал возможность подвергнуться нападению со стороны Германии. Серьезность его опасений доказывает строительство Италией укреплений на бывшей австрийской, ныне германской границе. Самым выгодным для своей страны Муссолини полагал активную дипломатическую деятельность по поиску примирения враждующих сторон, и осенью 1939 года многие действительно рассматривали его как единственно возможного посредника в этом вопросе. В глубине души дуче отчаянно хотелось поучаствовать в европейской войне, однако степень неготовности Италии к ней была столь вопиюще очевидна, что это стремление пришлось пока отставить. Одним из выходов Муссолини считал принципиальное изменение характера и целей войны, поэтому в январе 1941 года предложил Гитлеру попытаться заключить мир с западными державами и освободившимися силами совместно атаковать Советский Союз, но фюрер оставил эту идею без ответа. Рим не мог рассчитывать на свою долю военной добычи без участия страны в боевых действиях, а зимой 1939/1940 года победа Третьего рейха казалась весьма вероятной. Поэтому Муссолини проводил интенсивную подготовку к хотя бы краткосрочной войне и в марте объявил о готовности страны к ней. Он сделал свой выбор, оказавшийся для Италии роковым.

К этому времени ее политические специальные службы по-прежнему были представлены ОВРА