Ленин - Дмитрий Антонович Волкогонов

если там произойдет переворот и новое правительство призовет нас на помощь…»[106]

Правда, «дело» в Персии тоже скоро застопорилось. И основательно. Предпринимаются усилия по спасению персидской революции. Представитель ЦК РКП(б) Б. Абуков пишет из Персии о необходимости ускорения помощи стороннику Москвы Мирзе Кучуку. Помощи оружием, золотом, серебром… В руках Кучука пока только два города… Раскольников обещал официальное признание… Ждем реальной помощи…[107]

Предложения идут со всех сторон; нужно активизировать революционные выступления в Корее, Китае, Индии. Председатель ЦИК калмыцкого трудового народа А. Чапчаев в августе 1919 года предлагает послать вооруженные отряды в Индию с «другой стороны» через Монголию и Тибет. Но нужны деньги, золото. Взять с собой оружие для раздачи населению. Для маскировки отправиться как научным специалистам. Нужно быстрее приобщить монголов и тибетцев к мировой революции. Ленин тут же поручает готовить конкретные меры по реализации этих предложений[108].

Революционное затмение в сознании московских вождей желаемое охотно выдает за возможное.

С корейцами Ленин сдержаннее. Делегация из Кореи просит личного приема у Председателя Совнаркома. Ленин поручает видному деятелю Коминтерна М. Ракоши принять коммунистов Кореи и «сообщить о результатах»[109] беседы. Корейцы просят у Ленина прямой поддержки корейских партизан против Японии. Чичерин выступил, однако, против, заявив: «Мы не будем бросать вызов Японии. Конечно, надо держать камень за пазухой; конечно, втайне можно и должно оказывать содействие корейским партизанам. Но никаких открытых и тем более демонстративных действий с нашей стороны…» Ленин пишет на донесении: «Тов. Молотов! Я вполне за Чичерина. Никаких открытых и тем более демонстративных действий. Больше тайны. Сию директиву дать от ЦК»[110].

Иногда Ленину, разгоряченному донесениями, решениями собственного Политбюро и просто воспаленным воображением, кажется: революция мировая, вот она… наступает, ничто остановить ее не сможет. В октябре 1918 года Ленин пишет Троцкому и Свердлову: «Международная революция приблизилась за неделю на такое расстояние, что с ней надо считаться как с событием дней ближайших»[111]. Пророк нетерпелив, настойчив и уверен в своем прогнозе. Важно помочь людьми, идеями, оружием, а главное – золотом.

Деньги на «мировую революцию», повторюсь, часто шли по случайным каналам, через случайных людей. Россия корчилась в голодных муках, обращаясь к различным общественным и благотворительным организациям за помощью, а миллионы золотых рублей согласно постановлениям Политбюро, решениям Совнаркома, личным запискам Ленина текли в «песок» мировой революции. Вождь большевиков, получая частые сигналы о разбазаривании ценностей, предложил упорядочить «дело». Лишь в сентябре 1921 года постановлением Политбюро создали бюджетную комиссию ИККИ. От РКП(б) туда вошли Зиновьев, Сольц, Молотов (или Михайлов – для замены).

Денежные дела Коминтерна – огромная тема, полная тайн и ожидающая своего исследователя. Это, по сути, канал финансирования российской большевистской партией мирового коммунистического движения, имеющего целью советизацию в конечном счете нашей планеты. Как писал Троцкий в 1919 году: «Если сегодня центром Третьего Интернационала является Москва, то, – мы в этом глубоко убеждены, – завтра этот центр передвинется на запад: в Берлин, Париж, Лондон… Ибо международный коммунистический конгресс в Берлине или Париже будет означать полное торжество пролетарской революции в Европе, а стало быть, и во всем мире»[112]. Ленинское пророчество в апреле 1919 года солидарно с Троцким: «Победа возможна. Революция в Венгрии окончательно доказала, что в Западной Европе растет советское движение и победа его недалека. У нас много союзников во всем мире, больше, чем мы знаем. Но надо продержаться трудных четыре‐пять месяцев, чтобы победить врага»[113]. И многим казалось, что прогноз действительно сбудется. Ленин лично интересовался финансированием организаций и отдельных лиц за рубежом, состоявших на содержании у Москвы. Вот перед Лениным письмо, написанное в ноябре 1921 года Петром Ивановичем Стучкой, его добрым знакомым.

«Дорогой Владимир Ильич!

Прошу Вашего содействия при разрешении сметы компартии Латвии, ибо вопрос тянется с 1 августа и наши товарищи ничего не получают, не получая, однако, и отказа.

С ком. приветом, П. Стучка».

Ленин на письме: «Т. Молотову. Волокита выходит бесстыдная. Надо приготовить вопрос к четвергу в Политбюро… Ленин»[114].

Но, слава богу, заработала бюджетная комиссия Коминтерна, созданная решением Политбюро ЦК РКП(б). Один этот факт в высшей степени показывает, что это за «независимая» международная организация. Вот, например, выдержки лишь из одного протокола смешанной комиссии, заседавшей в марте 1922 года:

Дальше следует перечисление большого количества других партий, поставленных на «довольствие» Коминтерна, а если точнее, то народа России, оказавшегося в руках большевиков.

Ленин и его партия солидно и постоянно подкармливали все национальные организации, заявлявшие о своем согласии с программными установками Коминтерна. Регулярно пополняли свою казну из московских запасов компартии США, Польши, Австрии, Швейцарии, Швеции, Венгрии, Югославии, Румынии, Люксембурга, Голландии, Греции, Турции, Персии, Индии, Английской Индии (так в протоколах), Китая, Кореи, Японии, Германии, Бельгии, Испании, Аргентины, Италии, Южной Африки, Эстляндии, Латвии, Литвы, Финляндии, Норвегии и других стран. Комиссия Коминтерна выделяла также крупные средства международным молодежным, профсоюзным коммунистическим организациям, различным издательствам, бюро, центрам и т. д. Более всего и чаще всего денег шло в Германию (Ленин как будто «расплачивался» за немецкую помощь своей партии накануне октябрьского переворота). Но установленный бюджет, как правило, всегда «перевыполнялся». Шли постоянные дополнительные запросы от национальных центров в Москву, в большинстве случаев просьбы удовлетворялись. Голодная, разрушенная, поверженная Россия работала на химеры «Мировой революции».

На том заседании смешанной комиссии, о котором мы упомянули выше, распределили 5 536 400 золотых рублей. По тем временам это очень крупная сумма. По имеющимся данным, Совнарком на продовольствие голодающим истратил в том году в три раза меньшую сумму. Но ведь золотой поток по коминтерновским каналам не иссякал многие десятилетия!

Сразу после революции стало повседневной практикой советских дипломатов, различных представителей, «уполномоченных» требовать у Кремля все новых и новых средств для революционизирования политического процесса за рубежом, упрочения позиций Советской России в различных странах.

Так, А.А. Иоффе в январе 1920 года писал Чичерину, что, «переплатив Эстонии 15 миллионов», мы «вернем эти миллионы чрезвычайно скоро». Дипломат ленинской школы, который в 1919 году пытался дирижировать революционным процессом в Германии, напоминает, что «когда Колчак увез у нас (золото. – Д.В.) более 800 млн, мы даже не поморщились… Я видел в Литве и Белоруссии, как швыряются миллионами наши агенты…»[116]

Своим письмом Иоффе лишь подтверждает коммунистическую расточительность во имя «революционных целей».

Политбюро специальным решением в апреле 1922 года, по докладам Сокольникова и Пятницкого, утвердило очередной бюджет Коминтерна. Выписка за подписью Сталина была направлена в Народный комиссариат финансов для исполнения[117]. Но, как я уже говорил, официальный бюджет – это лишь часть ассигнований. Следовали многочисленные просьбы,