Не женское дело(Сборник) - Елена Горелик

— Доктор, вы говорили — они обыкновенные пираты? — с едкой усмешкой спросил адмирал. — Обыкновенные пираты так не дерутся.

— Видимо, с тех пор как я их покинул, что-то изменилось… — процедил тот, кого адмирал назвал доктором. По-голландски он говорил с фламандским акцентом. Впрочем, он и по-французски некогда говорил с таким же акцентом, когда другой капитан, француз, называл его «доктором Эксвемелином»…

— Причем в лучшую сторону, — добавил Рюйтер. — Будем честны, доктор. Очевидно, поход на Картахену и стал для них пробным камнем. После чего они из шайки бандитов и убийц превратились в настоящий флот… Жаль, что вы покинули их после похода на Мериду. Если бы я имел подробный отчет о Картахене, то лучше приготовился бы к встрече с этой мадам.

— Простите, адмирал.

— Это не ваша вина, доктор. Вы не могли предвидеть, что им удастся это превращение. Никто не мог предвидеть… Ставить брамсели и марсели! Зарядить оба борта ядрами! Уходим!.. Да-да, доктор, уходим. — Адмирал заметил искорку страха в глазах своего собеседника. — И уходить придется под огнем. Так что советую вам спуститься в каюту…

…Перестрелка была такой яростной, что облако порохового дыма заволокло всю немаленькую бухту Фор-де-Франс. Пираты, имевшие преимущество в скорострельности, вели безжалостный огонь по голландским кораблям, один за другим проскальзывавшим в образовавшуюся брешь. Голландцы в долгу не оставались: «Королева Марго», попавшая под огонь «Айнтрахта», накренилась на левый борт и вышла из боя, выбрасывая пушки. «Вермандуа»… На «Вермандуа» команда была новая, но капитан опытный. Жозе Дуарте. Снова капитан… Только перед этим походом он явился к месье д'Ожерону и купил у него каперское свидетельство. Заодно попросил под это дело только что захваченный испанский фрегат, пообещав переоснастить его за свой счет и набрать команду. Д'Ожерон согласился. Галка согласилась. И теперь бывший «испанец», носивший теперь имя одной из французских провинций, оправдал их доверие и надежду своего капитана. «Вермандуа» встал на шпринг за кормой «Перуна» и, когда «Айнтрахт» оказался в зоне поражения его пушек, открыл огонь. Картечью. А матросы еще добавили из ружей. «Айнтрахт», только что разрядивший правый борт в линкор, ответил храброму наглецу лишь ружейным огнем… «Перун» сейчас мог только стрелять — и стрелял. Да так, что голландцы, проклиная все на свете, старались проскочить мимо этого безумного пирата как можно скорее. И удалось это далеко не всем. «Эразм» лишился бизань-мачты, огнем с «Перуна», «Сварога» и «Гардарики» были уничтожены почти все его орудия, и он оказался последним голландским кораблем, кому повезло выскочить из бухты. Следовавший за ним небольшой фрегат напоролся на корпус затонувшего «Дельфта», отхватил залп с «Перуна» и взорвался. И его горящий остов, застрявший в утонувшем корабле, наглухо перекрыл тот «золотой мост», по которому еще можно было выйти… Дальнейшее описывать нет смысла: пиратские корабли подошли к отставшей голландской «мелочи» вплотную, обстреляли их картечью и взяли на абордаж.

Бой — вернее, самая настоящая битва, достойная европейского театра военных действий — был окончен.

Голландцам досталось так крепко, что они были рады унести ноги. Но и французско-пиратской эскадре пришлось несладко. Ни один корабль не избежал серьезных повреждений, а «Марго» вовсе опасно кренилась на левый борт. К ней на помощь спешила «Амазонка», но было видно, что «Королева Марго» может уже никогда не выйти в море. В борту «Экюеля» нарисовалась изрядная дыра: взорвались бочонки с порохом на мидель-деке. Другие корабли… Словом, работы для верфи Сен-Доменга будет прилично. Если эскадре повезет добраться туда без приключений.

Но корабли еще можно починить. А погибших людей уже не вернешь…

Самое интересное, что в живой силе пираты потеряли не так уж и много. Кораблям больше досталось. Но среди тех немногих, кто погиб, оказался капитан «Перуна» — Франсуа Требютор. Тот первый картечный залп голландского флагмана стоил жизни не только нескольких десятков матросов, но и одного из самых лучших пиратских капитанов Мэйна. А Галка, отдав распоряжения насчет устранения повреждений «Гардарики», отправилась на «Перун»… Пираты вообще не очень горевали друг о друге, если кого-то из них убили, но Галка не смогла до такой степени избавиться от способности привязываться к людям. Отчего и страдала. Требютор, этот вечный скептик, спорщик и даже брюзга, почему-то стал ее другом. Как Билли или Пьер. Как бы они ни препирались, при встрече все равно были друг другу рады.

«А теперь этого не будет…»

Галка отлично помнила тот день, когда сходила на берег перед атакой на испанскую часть Эспаньолы. Именно тогда Требютор представил ей своего нового старшего помощника. «Мой старый друг, — сказал тогда он, непривычно веселый. — Геррит. Все зовут его Рош или Бразилец.[71]Отличный моряк, если тебе интересно, а уж лучшего знатока языков не найти и в Европе. Пусти его на свой галеон — и он через полгода будет говорить по-русски как природный русский». Геррит — или Рош, как его дразнили французы — оказался не только великолепным лингвистом и отличным мореходом. Он был общительным, чертовски обаятельным человеком, хоть и неказистым с виду. Галке, во всяком случае, он понравился, причем до такой степени, что Джеймс даже приревновал. Хоть и понимал, что для жены этот некрасивый голландец представляет интерес только в качестве приятного собеседника… Сейчас Геррит был хмур, как грозовая туча, и скуп на слова. Впрочем, на его месте Галка тоже не блистала бы красноречием: капитан погиб, полтораста человек на борту тоже погибли, линкор сильно поврежден, придется тащить его на буксире. Что для эскадры не означает ничего хорошего. Выслушав сухой, но подробный доклад о состоянии корабля и команды, Галка хмурым взглядом обвела измотанных боем пиратов, собравшихся на шканцах линкора.

— Погибших похороним в Фор-де-Франс, — сказала она. — Пусть де Баас кривится сколько угодно — они заслужили. Что же до живых… Живых, само собой, ждет награда. Тоже заслужили.

— Но мы же не взяли ничего, кроме пары мелких голландских посудин, — не слишком оптимистично сказал кто-то из матросов. Галка не без труда узнала его — это был один из тех двоих, что чуть было не затеяли в Картахене драку на религиозной почве. Рядом с ним стоял и второй «богослов».

— Вы сегодня сделали гораздо больше, — громко, чтобы все слышали, сказала Галка. — Вы сражались с самим Рюйтером. На равных! А это, между прочим, не всем европейским адмиралам удавалось.

Она хотела было еще добавить про выборы нового капитана, но — не смогла. Поперек горла вдруг стал предательский комок. Еще слово, и — Галка это отчетливо понимала — она разревется. Что пиратскому адмиралу, да еще в присутствии нескольких сотен матросов, вовсе не к лицу.

— Капитан! — Геррит, ни дать ни взять, сообразил, что к чему, хотя Галка подобные эмоции обычно скрывала очень хорошо. — Желаете ознакомиться с судовым журналом?

— Да, конечно, — кивнула Галка.

…Она все-таки не разревелась. Нашла силы сперва отвлечься текущими делами, а затем просто взяла себя в руки. Франсуа был не первым из числа ее друзей, кого она потеряла. И уж наверняка не будет последним — при такой-то жизни. Но плакать ей хотелось не столько из-за этой потери, сколько из-за того, что друг погиб буквально в шаге от победы… После такого боя адмирал просто обязан занести события в судовой журнал. И Галка исправно села записывать все, что считала нужным — сухо, сжато, предельно информативно. И все равно в самом конце она буквально «на автопилоте» дописала: «Франсуа был пират. То есть мерзавец, как и все мы, но это был лучший капитан Мэйна». Галка не кривила душой: Требютор действительно был лучшим из капитанов Мэйна, хоть и честолюбивым не в меру. Если бы не это честолюбие, он бы не повелся на провокацию Рюйтера и остался бы жив… Все ее рейды после Панамы планировались с активным участием Требютора. Он действительно был не подарочек в смысле характера. Истинный пират, без всяких преувеличений. Но его морской опыт здорово помог капитану Спарроу стать тем, кем она стала.