Тени, которые проходят - Василий Шульгин

На московском морозе халатники, конечно, очнутся, начнут скрести затылок; воскресший Тургенев вновь определит, что «у русского народа мозги набекрень», но это делу, к сожалению, не поможет.

* * *

Плыть по течению всегда удобнее. Однако создавали русскую потамократию (державу на реках) только те, что не боялись взяться за весло, когда надо; те, что умели ради ясно сознаваемой цели преодолевать и течение. Надо надеяться, что такие найдутся, что они исправят зло, совместно творимое самостийниками и халатниками; что они вспомнят глубоко продуманные слова поэта Малороссии, Алексея Толстого-старшего:

Эти люди, когда наступит их час, вопреки самостийникам и несмотря на халатников, совершат очередной в истории аншлусс: восстановят имя русское там, где его колыбель; там, где с незапамятных времен, на берегах Днепра, то красуется, то скорбит — мати градам русьцем…

II.

Разговорчики

Каждый из нас, простых смертных, коим не выпала доля, завидная или печальная, творить историю, должны по необходимости рассматривать иные события, как фатум, независимый от нашей воли. Если Гитлер и Муссолини перефасонивают мир, то нам дано только читать не нами перевернутые страницы из книги Бытия. Не только эти листы перевернуты не нами, но может быть и такой случай, что они перевернутся вопреки нашим скромным желаниям. Из этого, конечно, не следует, что, являясь простыми читателями книги Судьбы, мы не должны и «сметь свое суждение иметь». Можно, а иногда и должно, промолчать, но не обязательно быть Молчалиными. Пусть страница перевернута не нами, но выводы при ее чтении мы сделаем сами, и сообразно этим выводам и будем поступать.

* * *

Странное дело. Как только произошел аншлусс (австрийский), все у нас, в русской среде, как по команде, заговорили:

— Так Гитлер отберет и Украину!

Некоторые этого очень испугались, другие этому обрадовались. Испугались те, кому дорога идея великого русского государства. Обрадовались украинцы, то есть те, что спят и видят, как бы оторвать русский юг от русского севера. Но обрадовались и те, которые рассуждают приблизительно так:

— Что бы ни было, но всякое освобождение всякой пяди русской земли от большевиков — есть благо!

В одном все были согласны:

— Гитлер непременно сделает с «Украиной» то же, что с Австрией.

И странное дело, никто не заметил следующего: если бы фюрер «отобрал Украину», то это было бы не то же, что с Австрией. Не только «не то же», но «совсем наоборот».

Что сделал Гитлер путем австрийского аншлусса? Это ясно: вождь немецкого народа немецкий юг воссоединил с немецким севером. Другими словами, он сделал то же самое, что Богдан Хмельницкий сделал в 1654 году, когда он русский север воссоединил с русским югом.

Но если Гитлер «отберет Украину», он поступит не только несогласно с Богданом Хмельницким, но и вопреки самому себе, как творцу недавнего аншлусса. Почему? Потому, что он не только не воссоединит север с югом, как было в случае Австрия — Германия, а наоборот — он оторвет юг от севера. Мне кажется, это бесспорно: Гитлер должен изменить самому себе, чтобы совершить то, что ему несколько преждевременно навязывают.

* * *

Я предвижу град, если не возражений, то восклицаний, к которым мы, русские, более приспособлены, например:

— Как?! Вы, значит, не хотите освобождения вашего родного края из-под власти большевиков; вы, значит, хотите, чтобы и дальше эти звери вырезывали и вымаривали ваших земляков всеми своими дьявольскими способами; вы, значит, хотите, чтобы ваши единомышленники и дальше сидели в этой ужасной яме, в этом страшном клоповнике, носящем имя СССР: вот, значит, чего вы хотите!

Чего я хочу, я скажу в другой раз. О, не беспокойтесь, господа, скажу. И может статься, что мои мысли будут слишком радикальны для вас. Но сейчас я хочу объяснить другое, а именно: как я поступлю, если, согласно вашим ожиданиям, Адольф Гитлер «отберет» юг России под именем «Украины».

Я человек маленький. Поэтому то, что я сейчас буду декламировать, «прозвучит гордо». Тем не менее, я это скажу. Вот:

— К сему деянию я причастен ни в каком случае не буду; и штемпеля своего к сему акту не приложу. Пусть это делает мой родственник, Александр Шульгин: ему и книги в руки!

Спросят:

— Почему вы становитесь в такую позицию?

Отвечаю:

— Потому, что я всемерно сочувствую аншлуссу в частности и аншлуссам вообще: потому, что я за единение, а не за сепаратизм; потому, что я за единый немецкий народ; потому, что я за единый русский народ.

Скажут:

— Итак, пусть пропадает ваша родина под властью Сталина?

Отвечаю:

— Да, нет же, какой там Сталин! Там будет действовать Александр Шульгин. Если хотите быть его подручным, записывайтесь в «украинцы»…

— Мы не хотим быть украинцами с Александром Шульгиным!

— Знаю. Вы, быть может, хотите быть украинцами с Василием Шульгиным? Но этого вы от меня не дождетесь. И не потому, что «каждый барон желает иметь свою фантазию». Я не титулован, я — скромный. А потому, что должны же быть хоть какие-то люди, что сохранили память и сознание! Или вы хотите, чтобы все, без исключения, тридцать миллионов русских, живущих от Карпат до Кавказа, забыли, как их зовут?

— Итак, вы в конечном счете за большевиков?

— Никогда я не был столь антибольшевик, как сейчас. Когда я борюсь за имя русское, я борюсь именно с большевиками. Именно с ними, потому что именно они вот уже скоро двадцать лет украинствуют. Они установили в своих основных законах «Украинскую республику». Они ввели «украинский» язык. Они твердят на всех перекрестках, внутренних и внешних, об «украинском» народе. Поэтому отнюдь не я, а те, кто принимают и ширят украинскую терминологию, суть пособники и потакатели большевиков. Никто иной, как Ленин, был первым[102], кто прокламировал независимую «Украинскую» республику.

— На словах!

— А вы полагаете, что Адольф Гитлер подарит Александру Шульгину по-настоящему самостоятельную украинскую державу?