Деньги, банковский кредит и экономические циклы - Хесус Уэрта де Сото

Позиция Джорджа Селджина совпадает с позицией Кейнса. Селджин считает, что спрос населения на остатки наличности в форме банкнот и депозитов отражает желание предоставлять краткосрочные ссуды на эту сумму посредством банковской системы. Он пишет: «Держать деньги в составе своих активов (inside money) – это то же самое, что осуществлять добровольные сбережения… Когда банк увеличивает свои обязательства в процессе предоставления новых ссуд и инвестиций, то конечными заемщиками являются именно держатели этих обязательств, а то, что они предоставляют в качестве ссуд, является реальными ресурсами, которыми они могли бы воспользоваться, если бы вместо того, чтобы держать в денежной форме, они бы их потратили. Когда имеет место подобное увеличение или сокращение банковских обязательств, которое в каждый момент времени соответствует изменению спроса на денежные активы (inside money), объем реального капитала, предоставленного банками заемщикам, равен объему средств, добровольно предоставленных банкам их клиентурой. В этих условиях банки играют роль простых посредников по передаче ссудных фондов»[770].

Тем не менее вполне возможен вариант, когда публика одновременно увеличивает и свои остатки фидуциарных средств обращения, и спрос на потребительские товары и услуги. Это будет тогда, когда люди решат сократить свои инвестиции, потому что экономические агенты могут использовать свои денежные остатки любым из следующих трех способов: (а) потратить их на приобретение потребительских товаров и услуг; (б) инвестировать и, наконец, (в) держать их в форме остатков денежной и фидуциарной наличности. Этими способами спектр возможностей исчерпывается. Так что мы не можем заключить, как это делает Селджин, что любые остатки наличности эквивалентны «сбережениям», поскольку рост остатков фидуциарной наличности вполне может быть следствием уменьшения инвестиций (например, в форме продажи ценных бумаг на фондовом рынке). В последнем случае сбережения сократятся, а остатки фидуциарной наличности вырастут. Таким образом, отождествление любого увеличения остатков фидуциарных средств обращения со сбережениями является некорректным.

Считать, как это делает Селджин, что «каждый держатель [банковских] обязательств до востребования, выпущенных банком в рамках свободной банковской деятельности, предоставляет банку заем в размере своего остатка»[771], это то же самое, что признавать, что любое создание денег в форме депозитов или банкнот, осуществляемое в рамках свободной банковской деятельности с частичным резервированием, в конечном счете равносильно апостериорному предоставлению займа банку на всю созданную сумму. В действительности банк генерирует кредиты из ничего и предоставляет дополнительные единицы покупательной способности предпринимателям. Последние получают их вне всякой связи с действительными намерениями всех других экономических агентов относительно потребления и сбережений, что обнаруживается, когда эти другие агенты становятся конечными держателями фидуциарных средств обращения, созданных банками. Следовательно, весьма возможно, что при неизменном общественном временнóм предпочтении (которое определяет пропорцию между потреблением и инвестициями) новые фидуциарные средства, созданные банком, будут увеличивать расходы на потребительские товары и услуги, увеличивая относительные цены на этот тип благ.

Теоретики свободы банковской деятельности с частичным резервированием обычно трактуют любую эмитированную банкноту или созданный депозит как «финансовый актив», соответствующий кредиту. С юридической точки зрения такое отождествление порождает серьезные проблемы, разобранные нами в первых трех главах книги. С экономической точки зрения ошибка этих теоретиков коренится в их трактовке денег как «финансового актива», представляющего собой добровольные сбережения экономического агента, который «ссудил» настоящие блага в обмен на будущие[772]. Но деньги сами по себе уже являются настоящим благом![773] Обладание остатками наличности (или депозитом) ничего не сообщает о пропорциях, в которых экономический агент хочет потреблять и инвестировать. Но увеличение и уменьшение остатков наличности полностью согласовано с различными комбинациями одновременных увеличений и уменьшений пропорции, в которой он потребляет и инвестирует. В действительности остатки его фидуциарной наличности могут увеличиваться одновременно с ростом его расходов на потребительские блага только при условии, что он осуществит деинвестирование какой-то части ресурсов, которые он сберег и инвестировал ранее. Как показал Ганс-Герман Хоппе, предложение и спрос на деньги определяет их цену, или их покупательную способность, тогда как спрос и предложение «настоящих благ» в обмен на «будущие блага» определяет ставку процента, или общественную норму временнóго предпочтения и общий объем сбережений и инвестиций[774].