Деньги, банковский кредит и экономические циклы - Хесус Уэрта де Сото

Итак, исторический опыт не подтверждает тезиса современных теоретиков свободной банковской деятельности с частичным резервированием. Экспансия банковского кредита порождает циклы бумов и депрессий даже в наименее контролируемых банковских системах, которым не удается избежать банковских паник и банкротств. Признание этого факта заставляет некоторых представителей новой банковской школы, таких как Стивен Хорвиц, настаивать на том, что, даже если исторические свидетельства, противоречащие их концепции, и имеют некоторое значение, они не могут служить основанием для того, чтобы отвергнуть теорию, согласно которой свободная банковская деятельность с частичным резервированием порождает только благотворные последствия. Для того чтобы опровергнуть эту теорию, говорят они, необходимо использовать более строгие теоретические процедуры[787].

Игнорирование правовой аргументации

Теоретики банковской деятельности на началах частичного резервирования стремятся исключить из своих исследований юридические соображения. Не понимая, что исследование проблем банковского дела должно быть в значительной степени междисциплинарным, они не видят тесной теоретической и практической связи между юридическими и экономическими аспектами всех общественных процессов.

Так, теоретики свободы банковской деятельности упускают из виду тот факт, что банковская практика частичного резервирования логически невозможна с юридической точки зрения. Действительно, в начале этой книги мы объяснили, что любой банковский кредит, выданный против средств, помещенных на вклад до востребования, приводит к двойному доступу к одному и тому же количеству денег. Одни и те же деньги доступны и настоящему вкладчику, и заемщику, который получает кредит. Очевидно, одна и та же вещь не может быть в распоряжении двух человек одновременно, и предоставление доступа к чему бы то ни было для второго лица в то время, как оно доступно для первого, является обманом[788]. Такие действия являются незаконным завладением собственности и мошенничеством, на которые подавали в суд, по крайней мере на раннем этапе развития современной банковской системы, как мы видели в главе 2 настоящей книги.

Но коль скоро банки получили от государства привилегию вести операции с частичным резервированием, с точки зрения позитивного права этот прием банков перестал быть преступлением. Когда граждане ведут дела в системе, защищенной подобным образом, мы должны исключить возможность криминального мошенничества. Тем не менее, как было показано в главах 1–3, эта привилегия никоим образом не сообщила договору денежного банковского вклада необходимого правового характера. Верно как раз обратное. В большинстве случаев этот контракт является ничтожным и недействительным вследствие расхождений, касающихся его причины: клиенты трактуют эту транзакцию как вклад, в то время как банкиры трактую ее как заем. В соответствии с общими принципами права, если и когда стороны обмена имеют конфликтующие, т. е. противоречащие друг другу, трактовки договора, как это имеет место в вышеописанном случае, договор признается ничтожным и недействительным.

Более того, даже если вкладчики и банкиры и согласятся с тем, что их сделка является займом, юридическая природа договора о денежном банковском вкладе не станет от этого более приемлемой. Выше мы видели, что с экономической точки зрения для банков ни при каких обстоятельствах теоретически невозможно вернуть доверенные им вклады сверх тех сумм, которые они держат в своих резервах. И эта невозможность усугубляется тем, что сама по себе банковская система с частичным резервированием провоцирует экономические кризисы и спады, которые периодически угрожают платежеспособности банков. В соответствии с общими принципами права договор, который невозможно осуществить практически, также является недействительным и ничтожным. Только требование 100 %-ного резервирования, которое гарантирует возврат всех вкладов в любой момент, или поддержка со стороны центрального банка, который может предоставить необходимую ликвидность в период затруднений, может сделать такой договор «займа» (с условием возврата номинальной ценности в любой момент времени) возможным и тем самым имеющим юридическую силу.

Аргумент, согласно которому договоры денежного банковского вклада невозможно исполнить лишь периодически и при исключительных обстоятельствах, не может восстановить правовую природу этого договора, поскольку банковская деятельность с частичным резервированием представляет собой нарушение общественного устройства и ущемляет интересы третьих лиц. Действительно, поскольку частичное резервирование позволяет расширять кредит без опоры на реальные сбережения, оно искажает производственную структуру и тем самым заставляет получателей кредитов, предпринимателей, обманутых ослаблением условий предоставления кредитов, осуществлять такие инвестиции, которые в конце концов оказываются убыточными. С наступлением неизбежного экономического кризиса бизнесмены вынуждены останавливать и прекращать эти инвестиционные проекты. В результате огромные экономические, социальные и личные издержки возлагаются не только на предпринимателей, «повинных» в ошибочных решениях, но и на других экономических агентов, вовлеченных в производственный процесс (работников, поставщиков и т. д.).

Следовательно, мы не можем согласиться (как это делают Уайт, Селджин и другие) с тем, что банкиры и их клиенты, будучи членами свободного общества, вольны заключать любые договорные соглашения, которые они находят наиболее приемлемыми[789], потому что даже соглашение, которое удовлетворяет обе стороны, является юридически ничтожным, если оно представляет собой злоупотребление правом или наносит ущерб третьим лицам, тем самым разрушая взаимосвязь и согласованность элементов общественной системы (социальный порядок). Это применимо к денежным банковским вкладам, против которых банк держит лишь часть резервов и в правовой природе и последствиях которых, в противоречии с нормами права, обе стороны совершенно осведомлены.