Глаз тигра. Не буди дьявола - Уилбур Смит

этой забитой людьми каюте, они не принимали никакого участия.

На председательском месте сидел Джойс, рядом с ним – человек постарше, плотного телосложения, с седыми кустистыми бровями, грубо очерченным ртом и волосами, зачесанными так, чтобы тщетно скрыть лысеющую макушку. Это был капитан Армстронг, командир еще одного судна блокирующей устье эскадры, крейсера «Пегас».

– В общем, все говорит о том, что команда «Блюхера» успела хорошо залечить его раны. Если на нем разведут пары, можно с уверенностью ждать, что не сегодня завтра он попытается прорваться, – фон Кляйн не станет понапрасну жечь топливо только ради того, чтобы кочегары не сидели без работы. – Капитан проговорил все это с удовольствием, как всякий вояка, предвкушающий хорошую драку. – Настала пора передать им привет от «Бладхаунда» и «Ориона» и свести старые счеты.

Но у Джойса тоже было кое-что, а именно послание от адмирала сэра Перси Хау, главнокомандующего флотом Атлантического и Индийского океанов. В послании, в частности, говорилось следующее:

Безопасность Вашей эскадры стоит на втором плане, сейчас главная задача – удержать «Блюхер» там, где он в данный момент находится. Ни в коем случае нельзя выпускать его из дельты, риск слишком велик, надо немедленно навязать ему бой. «Блюхер» должен быть уничтожен или, в крайнем случае, надежно блокирован на своей стоянке – это абсолютный императив. Если он прорвет нашу блокаду и атакует конвой с десантом вторжения в Тангу, последствия будут катастрофическими. Усилия, предпринятые для того, чтобы выслать к Вам на подмогу два грузовых парохода, чтобы ими блокировать выход из дельты, закончились неудачей, как и эффективные действия против «Блюхера», предпринятые до 30 июля 1915 года, и теперь Вам приказано подойти к протоке Руфиджи, открыть кингстоны и затопить «Ренонс» и «Пегас», тем самым перекрыв «Блюхеру» выход в открытое море.

Получив такой приказ, капитан Артур Джойс страшно перепугался. Пустить на дно такие замечательные корабли – сама мысль об этом была отвратительна и богомерзка, как кровосмешение, отцеубийство или человеческое жертвоприношение. Сегодня было 26 июля, и у него оставалось четыре дня, чтобы найти другой выход, пока приказ не вступил в силу.

– Он попытается прорваться ночью, это однозначно! – хрипло проговорил Армстронг – уж очень ему не терпелось вступить в бой. – И на этот раз он будет иметь дело не с таким легким противником, как «Орион» и «Бладхаунд». Но нам надо пошевеливаться. – Тут его интонация слегка изменилась. – Через три дня новолуние, то есть для «Блюхера» как раз настанут темные ночки. Да и погода может перемениться… – Теперь он выглядел несколько озабоченным. – Нам нужно держать ухо востро…

– Прочтите-ка вот это, – сказал Джойс.

Он передал Армстронгу тоненький листок бумаги. Тот быстро проглядел написанное.

– Ничего себе! – ахнул он. – Открыть кингстоны! Боже мой!

– В дельте две протоки, по которым «Блюхер» может пройти. Нам придется перекрыть обе – одну крейсером «Ренонс», другую крейсером «Пегас».

– Черт бы меня подрал! – в ужасе выругался Армстронг. – Неужели нет другого выхода?

– Мне кажется, есть. – Джойс посмотрел на Себастьяна. – Мистер Олдсмит, – мягко проговорил он, – как думаете, вы сможете еще раз подняться на борт германского крейсера?

В уголках красных глаз Себастьяна скопилась желтая слизь, но под коричневой кожей темных кругов крайней усталости вокруг них не было видно.

– Нет уж, дружище, спасибо, больше не хочу. – Он задумчиво провел рукой по выбритой голове, ощущая под пальцами чуть-чуть отросшие волосы. – Боюсь, еще несколько таких неприятных часов, и я не выдержу – в жизни не испытывал ничего подобного.

– Понимаю, – кивнул капитан Джойс. – Еще как понимаю! Я бы вас не просил, если бы не считал, что это дело первостепенной важности.

Джойс помолчал, сложил губы в трубочку, просвистел первый такт похоронного марша Шопена и, вздохнув, покачал головой.

– А если бы я вам сказал, что только вы, и никто другой, способны спасти оба крейсера эскадры от уничтожения, а также жизнь пятнадцати тысяч британских солдат и моряков… что бы вы на это ответили?

Себастьян с мрачным видом откинулся на спинку кушетки и закрыл глаза.

– А можно мне для начала хотя бы несколько часиков поспать? – сказал он.

74

Размерами она была в точности как коробка гаванских сигар «Монтекристо». Впрочем, до того, как старшина-машинист и лейтенант-артиллерист принялись за дело, в ней они и хранились, в количестве двадцати четырех штук.

Коробка лежала посередине рабочего стола капитана Джойса, и старшина толковал собравшимся вокруг весьма уважаемым слушателям ее назначение.

– Все очень даже просто, – начал старшина, говоря с акцентом столь же сильным, сколь крепким бывает благоухание вереска, а также шотландского виски.

– Это, должно быть, – заметил Флинн О’Флинн, – для Бэсси, чтобы он все как следует понял.

– Надо всего лишь поднять крышку.

Старшина для наглядности показал, как это делается, и даже Флинн вытянул шею, чтобы осмотреть содержимое сигарной коробки. В ней были аккуратно уложены шесть желтых палочек взрывчатого вещества гелигнита, очень похожих на свечи, завернутые в жиронепроницаемую бумагу. Тут же имелась плоская батарейка сухих элементов от фонаря «Бычий глаз» и дорожный будильник в футляре из свиной кожи. Все эти предметы были соединены между собой сложной системой тоненьких медных проводков. В нижней части металлического корпуса часов имелась гравировка:

МОЕМУ ДОРОГОМУ МУЖУ АРТУРУ

С ЛЮБОВЬЮ, АЙРИС.

РОЖДЕСТВО 1914

Расставаясь с будильником, капитан Артур Джойс успокаивал острые угрызения совести мыслью о том, что Айрис его поступок поняла бы.

– А потом… – продолжал старшина, явно наслаждаясь вниманием к нему всех собравшихся, – нужно завести будильник, – он притронулся пальцем к головке завода, – закрыть крышку, – он закрыл крышку коробки, – подождать двенадцать часов, и – бабах!

Шотландец с таким жаром сымитировал взрыв, что изо рта его во все стороны полетели брызги слюны, и Флинн торопливо отпрянул назад, чтобы на него не попало.

– Двенадцать часов? – спросил он, вытирая со щек капельки. – Зачем так долго?

– Это я приказал дать двенадцать часов, – ответил за него Джойс. – Для того чтобы мистеру Олдсмиту получить доступ к хранилищу боеприпасов, ему придется внедриться в команду рабочих, занимающихся переноской взрывчатых веществ. Если ему это удастся, не исключено, что выкрутиться и покинуть корабль после того, как он заложит бомбу, будет весьма непросто. Не сомневаюсь, что мистер Олдсмит не очень-то охотно отправится на крейсер, если не будет уверен в том, что у него есть время удрать с корабля, когда он… мм… – он пытался подобрать подходящее выражение, – завершит свою миссию.

Джойс был доволен этой коротенькой речью и повернулся к Себастьяну, чтобы тот поддержал его соображения.

– Я прав в своем предположении, мистер Олдсмит?

Не желая уступать в красноречии, Себастьян продумывал свой