1941 – Туман войны - Иван Петрович Байбаков

ты полностью не прав, Павел Федорович, и потому на Иванова особо бочку-то не кати, – нахмурился Хацкилевич. – Или ты забыл, с какими силами он в рейд на вражескую территорию уходил? Так я напомню: небольшим отрядом, численностью всего-то около роты, без танков, без артиллерии, у нас запросил только автотранспорт и всего пять пушечных броневиков, которые мы с тобой, если честно, за серьезную броню и не считали. А все остальное: личный состав, кавалерию, гусеничную броню, путь это и легкие пулеметные танкетки, артиллерию и все остальные средства усиления наш, как ты выразился, «советчик» самостоятельно насобирал и смог присоединить к своему отряду по дороге… Кстати, в полном соответствии с его же утверждениями на первом совещании о том, что живой силы и материальной части вокруг разбросано очень много и нам ее только собрать да использовать… Совсем неплохо для «советчика», ты так не считаешь? К тому же и спрашивал я тебя совсем не о том, что ты думаешь про Иванова. То, что ты его активно недолюбливаешь, я уже давно понял, а про то, как ты оцениваешь именно результаты его деятельности в тылу противника, вот на этот вопрос я все еще жду твоего ответа.

– Ну… – замялся Титов, – если именно так ставить вопрос, тогда результаты его деятельности в тылу противника… впечатляют. У него там сейчас под рукой, считай, целый стрелковый полк с артиллерией и минометами, плюс к этому не меньше легкого броневого батальона, пусть и разнотипного по технике, – серьезная сила, особенно если учесть, что использовать пехоту совместно с броней наш Иванов умеет очень хорошо, чем и пользуется… Но все равно, товарищ генерал, его самовольные действия я считаю безрассудными и не согласованными с командованием, то есть с вами. И мнения своего не изменю, пока лейтенант Иванов своего поведения не изменит. Вот и сейчас, Иванов город взял, а нам теперь думай, чем его в дальнейшем оборонять и как теперь Суховолю в наш оборонительный периметр включить, чтобы линию снабжения Белосток – Суховоля немцам обратно перерезать не давать.

– Вот когда ты прав – тогда прав, – раздумчиво протянул Хацкилевич, – прав в том смысле, что боевые инициативы Иванова действительно… оглушительные и делу уничтожения врагов нашей Родины большую пользу приносят. Побольше бы нам таких вот… инициативных, причем не дураков с инициативой, каких у нас и без того хватает, а именно инициативных и при этом умных, тогда, глядишь, и война по-другому шла бы. Что касается самовольства Иванова… Он, погляди-ка, как размахнулся: уже небольшие города и аэродромы самостоятельно захватывает, а мы, как видишь, ему в этом деле не особо и нужны. Серьезный товарищ и делом доказал, что лейтенантское звание ему никак не подходит, пора повышать его как минимум до капитана и командира батальона, вот так-то. И этим, кстати, мы как раз одну из двух вакансий по должностям комбатов в Суховоле заполним. А насчет его предложений по организации обороны Суховоли и возникновения в связи с этим новых проблем для нас, так это проблемы радостные, позитивные… К тому же не так много сил для обороны он и просит…

Знаешь, что… Бери-ка ты нашего начштаба, потом быстро разыщи десантного комбрига, и втроем подходите сюда. Доведешь остальным утренние новости, причем именно как информацию по линии особых отделов, чтобы меньше глупых вопросов задавали, а потом вместе обсудим складывающуюся обстановку и вновь открывшиеся перспективы…

Титов отправился собирать участников предстоящего совещания, а Хацкилевич, оставшись один, снова подошел к окну, но теперь он не хмурился и тревожился, а был, напротив, весел и даже, как сказали бы некоторые из его родни: «таки был немного счастлив».

Заложив руки за спину, с глупой улыбкой на лице, он позволил себе на несколько минут расслабиться и, что называется, «подурковать».

«Нет, ну и как вам это нравится?.. Этот везучий мазл тов, чтоб он мне был здоров?!

Он снова, никого не спрашивая, сам все продумал, сам все решил и в результате – таки «накоцал по бецлам» этой вонючей фашистской кодле, которая считает себя непобедимыми арийскими героями, а на самом деле они все натуральные бестолковые шлимазлы, у которых мама родила адиёта, и «Здрасьте вам!» – им теперь с этим жить, до самой смерти.

А у самого – ни царапинки. Не зря про таких говорят, что они, даже если вдруг ветры случайно пустят, так и теми ветрами сами себе цимес надуют, чтоб я так знал, как я не знаю! Но главное – сам он жив, здоров, и дай-то бог, чтобы так было и дальше!..

А нервы… Пусть только вернется, зараза самовольная, вот тогда я с ним за мои нервы и поговорю, мало ему не покажется!.. Впрочем, это все потом, сейчас – совещание».

Совещание прошло ожидаемо феерично: сказать, что кооптированный (против своего желания) в начальники штаба создаваемого укрепленного района полковник Коваль натурально ошалел от доведенной ему текущей оперативной обстановки в районе Суховоли и на рокаде в целом, – это изрядно преуменьшить степень его обалдения.

Он и так сейчас был «не в своей тарелке», поскольку и по содержанию материалов обучения в Военной академии механизации и моторизации Красной армии, и по опыту дальнейшей службы в мехкорпусах никоим образом не был готов выполнять задачи по организации обороны, да еще и в таком масштабе, а потому работал день и ночь, без сна и отдыха, изо всех сил стараясь вникнуть во все вопросы, пытаясь превратить хаос отступающих войск в порядок обороны, и при этом с горечью понимая, что не справляется, не тянет, не его это уровень компетенций. А тут на совещании вдруг выяснилось, что круг этих вопросов еще шире, а масштаб задач еще значительнее, чем он мог себе предположить…

Евстафий Сидорович впал в такой глубокий ступор, что Хацкилевичу даже стало немного стыдно – он ведь до сих пор не посвятил своего начштаба в истинное положение вещей, как с организацией укрепрайона, так и с источниками своей информированности, в том числе ни слова не сказал о настоящей личности «лейтенанта Иванова» и пока не собирался этого делать. Однако и тащить все вопросы одному просто не было сил, поэтому Коваля поневоле приходилось задействовать, пусть даже частично, где недоговаривая, где импровизируя на ходу. Вот как сейчас…

Пока начштаба раздвигал для себя горизонты осознания реальности, командир 214-й вдбр полковник Левашов, испросив разрешения, перешел к конкретике, прямо спросив, что в свете доведенной информации требуется от него и его десантников.

– А твоих орлов, Алексей Федорович, я планирую задействовать по профилю.