Свекруха - Надежда Нелидова

В Викино время с колясками гуляли одни мамочки. Сейчас много молодых пап можно встретить на улице с колясками – и это замечательно. Если в это время молодая мама хлопочет по дому, а не рисует на глазах стрелки и не наращивает ресницы.

…Пока сын полагается и доверчиво отпускает на все четыре стороны свою судьбу, кто-то рядом, не столь фаталистично настроенный, ею распорядится полностью на своё усмотрение.

Хорошая ли сама невестка Вика? Да не приведи Господи. Спасало положение то, что первая свекровь, дай Бог ей здоровья, жила от неё в тысяче километров. А вторая покинула этот свет задолго до Викиного знакомства с её сыном, Викиным вторым мужем. Земля ей пухом, хорошего сына вырастила: терпеливого, тихого, спокойного. Неспокойный-то Вику бы долго не выдержал.

Так что, как видите, Вика ничего от вас не скрывает, рассказала всё как есть. Да и скрывай – не скрывай, что толку… И снова и снова с недоумением и отчаянием она повторяет: «Не знаю, не знаю, не знаю, не знаю…»

Ну вот, Анна и добилась своего. Полная и безоговорочная победа с Анниной стороны – как не состоявшейся свекрови. Полная и безоговорочная капитуляция со стороны девочки – которая всего-то робко хотела счастья. Враг повержен и покидает поле боя.

Рада ли Анна? Довольна ли?

Но нет не только грамма ожидаемого злорадства или удовлетворения. Отчаяние, раскаяние и в самой глубине души подленький страх. Как Анна будет – а будет обязательно – отвечать за этот грех. За очередной брошенный камень. За – прямо скажем – необъяснимое своё бабье сытое самодурство?

Ведь как происходит в других, простых семьях, где узнают, что у сына «появилась»? Оживление, доброжелательное, даже где-то игривое любопытство.

«Сынок-то наш вырос. Ну-ка, ну-ка, познакомь нас со своей красавицей. Хватит на скамейках встречаться. Не прячь её от нас, не съедим… Давайте прямо в эту субботу. Пирогов напечём, чайку попьём, распланируем, как дальше жизнь жить»…

Это в традиционных семья: не исковерканных, не издёрганных, не больных сомнениями, терзаниями и духовными поисками. Не наполненных коварными глубинными течениями и камнями.

Никогда Анна не думала, что имеет на сына такое влияние. Бывший муж, главный добытчик в семье, всячески подчёркивал своё превосходство. Может, не мог простить, что у Анны высшее образование и престижная (хотя низкооплачиваемая) работа. А он всего-то закончил училище. Особенно любил «опустить» жену при людях.

В какой-то момент Анна с ужасом заметила, что сын-подросток начал копировать отца. Снисходительность, пренебрежение, подтрунивание, подсмеивание, этакое превосходство в голосе.

С возрастом, правда, будто что-то понял. Заметно смягчился, особенно после дружбы с девочкой. Она приняла на себя удар. Послужила чем-то вроде живого буфера в отношениях «мать-сын». Бедняжка, каково-то ей пришлось с Анниным непростым, нервным, как все утончённые художественные натуры, сыном? И некому в целом свете было девочке пожаловаться, кроме своей мамы.

Мама назвала её при рождении прекрасным именем: Венера. Имя подразумевало роскошь, цветение, дивные формы, соблазнительные изгибы, обещание неземных наслаждений.

Господи, какая там Венера. В чём душа: две косточки и стакан крови. Кофточки и джинсики, небось, из «Детского мира». Анна звала её про себя просто: девочка.

Итак, Анна убедилась, что, несмотря на показушную сыновнюю независимость, она для него «авторитет». Тот редкий случай, когда дневная кукушка перекуковала ночную.

А она, Анна, «куковала» вовсю. Вела тихую, упорную, подтачивающую работу. Капала на мозги неустанно, мягко и заботливо. Мол, сынок, ты сам решай, мой принцип не вмешиваться, но…

И сын недоумённо насторожился. Не может быть, чтобы самый близкий на свете, и неглупый, и искренне и страстно желающий ему счастья человек – мама – заочно невзлюбила его девочку на пустом месте.

Впервые сын нечаянно подслушал Аннины жёсткие, хлёсткие, циничные откровения по телефону с подругой: шло обсуждение его девочки. Он похолодел, был потрясён. У него волосы, по его выражению, встали дыбом. Не ожидал такой враждебности и агрессии в мягкой покладистой матери.

И начал невольно присматриваться к девочке. А если пристально всматриваться – обязательно отыщешь недостатки, которые есть в каждом человеке. Особенно если хочешь их увидеть. Особенно в отчаявшейся девочке, которая четыре года жила на птичьих правах: не мужняя жена, не свободная женщина. Хоть у кого нервы не выдержат.

Наверняка она пыталась неуклюже, неопытно вызвать его ревность – а вот этого ни в коем случае нельзя было делать. Сын болезненно брезглив и щепетилен в вопросах верности. Да ещё гены: папаша ревнив до судорог.

…Только что Анне позвонил сын. Говорил едва слышным, убитым голосом. Сообщил, что объявил своей девушке: всё между ними кончено.

«Мне уйти?» – спросила та. Она топталась в прихожей: только что приехала из деревни от мамы. Привезла баночки с вареньем, картошку-морковку и другие любовно собранные мамой скромные деревенские дары.

…Её кроткая мама, которая тоже побеждена в этой необъявленной неравной борьбе. Говорят: хочешь увидеть свою суженую в старости – посмотри на её мать.

Её мама родила дочку без мужа, растила одна. Радовалась, наверно, что дочери попался славный молодой человек: глубокий, рассудительный. Неустанно работающий над собой, читающий философскую литературу, стремящийся стать лучше. Такая редкость нынче.

Ей в жизни не повезло, так пусть хоть дочка порадуется, поживёт как за каменной стеной. Тихо, застенчиво гордилась перед соседями.

Будущий зять привозил-увозил дочку на машине. Не жалел на неё денег, даже неудобно. Приезжая в гости, по мере сил помогал по хозяйству. Предупредительно открывал перед женщинами дверь, помогал надеть пальто, выхватывал из рук тяжёлые сумки. Ах, как приятно почувствовать себя женщиной хотя бы на склоне дней!

Когда узнала, что её дочку «разлюбили», только поникла головой. Вздохнула и сказала:

– Что делать. Видно, сердцу не прикажешь.

Да за что же ей такое?! Почему как стервоза, недостойная бабёнка – так непременно с мужичком под боком. (Да взять хоть Анну: характер крученый-верченый, далеко не сахар и мёд). А вот таких женщин: милых, кротких, беззащитных, – в упор не замечают.

Попадись на её место халда – воткнула бы руки в бока и завизжала как поросёнок:

– Караул, люди добрые! Поматросил и бросил мою дочку! Подлец! Четыре года мурыжил мою кровиночку! Завёз в чужой город, вволю попользовался – а теперь не хороша ему стала! Женись, подлюга! Она тебе лучшие годы жизни отдала! Не женишься – я тебе устрою сладкую жизнь!»

Девочка пошла в маму – гордая. Ушла, вернее, в слезах убежала, что называется, с одной зубной щёткой. Второпях оставила по мелочи: тапки, горшочки с геранями, варенья-соленья, пакет с картошкой. Какие-то сиротливые полотенчики, кухонные рукавички, потешного медвежонка…