Умышленное убийство - Эрнест Уильям Хорнунг

– Можете полностью довериться мне, мисс Мелхиш. Но… разве вам самой не страшно?

Девушка весело расхохоталась.

– Ни чуточки! К нам, в дом священника, они уж точно не заглянут. Там для них нет ничего интересного. Мы драгоценности не носим и золота дома не держим. А вот вы только посмотрите на сегодняшних гостей за столом. Вы видите все эти бриллианты? Да одно ожерелье старой леди Мелроуз чего стоит!

Пожилая маркиза, вдова Мелроуз, была как раз из тех персон, которых мне не нужно было представлять. Она сидела по правую руку лорда Амерстета, размахивая своей слуховой трубкой и в привычной для себя манере осушая один бокал с шампанским за другим. Она вела себя непринужденно и довольно рассеянно, а в свете считалась весьма распутной дамой. На ее ровно вздымающейся и опускающейся полной груди сверкало роскошное колье, щедро усыпанное сапфирами и бриллиантами.

– Говорят, оно стоит не меньше пяти тысяч фунтов, – продолжала моя соседка. – Так сказала мне сегодня утром леди Маргарет (это та дама, которая сидит рядом с вашим мистером Раффлзом, вон там, страшная сплетница, но в драгоценностях разбирается неплохо). Между прочим, наша милая вдовушка будет надевать это ожерелье каждый вечер. Представляете, насколько это желанная добыча для любого вора! За ней стоит поохотиться. А леди Мелроуз как будто ничего не понимает. Она же буквально дразнит всех мошенников. Ну кому не захочется полакомиться такой поживой? И охраны она в комнате у себя не держит, да и спит, говорят, как убитая. К таким сокровищам надо полицейского приставлять или прятать их в сундук с огромным замком. А вот у нас в доме ничего подобного не было и нет. Так что для меня никакой опасности со стороны этих жуликов не существует.

Когда дамы поднялись из-за стола, мисс Мелхиш велела мне повторить свое обещание молчать, после чего удалилась. Я торжественно поклялся, что все услышанное унесу с собой в могилу. И все равно на лице девушки было написано раскаяние. Видимо, только теперь она поняла, что наделала, и сожалела о том, что сболтнула мне много лишнего. Правда, одновременно с этим она наверняка испытывала и некое чувство удовлетворения, поскольку сумела показать себя в моих глазах лицом осведомленным во всем, что происходит в округе. Возможно, в этом проявилось и ее тщеславие, но дело в том, что подобные черты присутствуют во многих из нас. Нам всем зачастую хочется чем-нибудь изумить публику. Что же касается мисс Мелхиш, ей это удалось. В моем лице она нашла самого внимательного слушателя и, безусловно, своей информацией сразила меня окончательно.

Я не стану докучать вам описанием последующих двух часов. Скажу только, что я тщетно пытался переговорить с Раффлзом, причем неоднократно предпринимал такие попытки. Но только удача всякий раз оставляла меня. В столовой они вместе с Кроули прикурили сигареты от одной спички и, склонив головы поближе друг к другу, повели долгую доверительную беседу. А когда мой партнер перешел в гостиную, я, к своему огорчению, увидел, что он серьезно занялся леди Мелроуз, с которой у него, как выяснилось, в городе нашлись общие знакомые. Раффлз что-то долго и нудно рассказывал ей в слуховую трубку и, судя по всему, рассказ этот не скоро должен был закончиться. Наконец, в бильярдной он затеял такой же бесконечный турнир по пулу. Мне пришлось уединиться и ждать, когда же все это прекратится. Однако ко мне тут же подсел солидный шотландец, который приехал как раз перед началом обеда и сейчас занимал меня исключительно тем, что анализировал последние достижения в технике моментального фотографирования. Он явился сюда вовсе не затем, чтобы поучаствовать в игре (как сам же мне и сообщил), а с другим, куда более важным заданием. Он пообещал предоставить лорду Амерстету серию уникальных фотоснимков игры в крикет. Таких снимков, по его уверениям, не видел еще никто в мире. Мне, правда, трудно было судить обо всем этом, поскольку я не являлся фотографом – ни любителем, ни профессионалом. Я, однако, пытался некоторое время внимательно слушать всю эту дребедень, а потом приспособился пропускать все его слова мимо ушей, время от времени делая умное лицо и согласно поддакивая своему собеседнику. Но вот наконец испытание закончилось. Бокалы опустели, мужчины пожелали друг другу доброй ночи, и я поспешил за Раффлзом в его комнату.

– Все пропало! – выдохнул я, как только он включил газ, а я поплотней закрыл дверь. – За нами, оказывается, уже давно наблюдают. От самого города, представляешь? Один детектив, и он сейчас находится где-то здесь, рядом с нами!

– А тебе-то откуда все это известно? – резко повернувшись ко мне, осведомился Раффлз, хотя на его лице я не увидел и намека на страх.

Тогда я вкратце поведал ему все то, что услышал от своей соседки по столу.

– И конечно же, – подытожил я, – это был тот самый тип, которого мы видели сегодня днем в придорожной гостинице.

– Детектив? – хмыкнул Раффлз. – Ты что же, Зайчонок, хочешь сказать, что не смог бы отличить при встрече детектива от обычного человека?

– Ну если это не он, тогда кто же детектив?

Раффлз с сожалением покачал головой:

– Вы только подумайте! Ты же целый час беседовал с ним в бильярдной, но так и не понял, кто он такой на самом деле!

– Тот шотландец-фотограф…

Я замер на месте от изумления, не в силах выговорить больше ни слова.

– Да, он действительно родом из Шотландии. Возможно, что и фотограф при этом. Но, кроме всего прочего, он еще и инспектор Маккензи из Скотленд-Ярда. Тот самый господин, которому я передавал послание в апреле прошлого года. И ты за целый час так ничего и не понял и не смог определить, кто перед тобой находится! Эх, Зайчонок, Зайчонок! Нет, ты явно не был рожден для криминальной деятельности!

– Но, – тут же возразил я, – если это Маккензи, то кто был тот странный тип, от которого ты шарахнулся как от чумы на станции?

– Это как раз и есть тот самый человек, за которым он наблюдает.

– Нет, он наблюдает за нами.

Раффлз посмотрел на меня с сожалением, как на безнадежного больного, снова покачал головой и протянул свой портсигар.

– Я не уверен, разрешено ли курить здесь в спальнях, но тебе лучше сейчас сделать пару затяжек, чтобы прийти в себя. Держись, Зайчонок, я должен сказать тебе несколько обидных слов.

Я не смог сдержаться и рассмеялся.

– Если Маккензи действительно следит не за нами, мой милый друг, ты можешь говорить сейчас все, что тебе заблагорассудится. Я слушаю.

– Только ты, Зайчонок, и никто больше, во всем этом огромном мире не мог бы даже в глубине души предположить, что детектив Маккензи охотится за нами двоими! Неужели ты серьезно полагаешь, что он сумел бы так спокойно сидеть и равнодушно беседовать, понимая, кто играет в пул прямо у него под носом? Впрочем, наверное, сумел бы. Это железный парень, знаменитый детектив Маккензи. Но вот у меня не хватило бы хладнокровия выиграть эту партию, если бы он действительно следил за нами и я был бы в курсе событий. Нет, только не при таких обстоятельствах! По крайней мере мне так кажется. Интересно было бы посмотреть, как все сложилось бы в реальной жизни… Конечно, некоторое напряжение я все же испытывал, хотя сознавал, что он думает совсем не о нас. После обеда Кроули доложил мне обо всем в подробностях. К тому же сегодня днем одного из разбойников я видел своими глазами. А ты-то решил, что я встретился с детективом и потому поспешно удрал от него из той гостиницы, верно? Сам не знаю, почему я сразу тебе все не рассказал, но дело в том, что это был совсем не тот человек, о котором ты подумал. Тот красномордый горластый тип – один из умнейших воров в Лондоне, ловкий и изобретательный. Когда-то мы даже разок выпили с ним и были соседями. Тогда я считался жителем Ист-Энда, и в этом никто бы не усомнился, увидев меня и поговорив со мной хотя бы пару минут… Но теперь, я надеюсь, ты понимаешь, что мне было вовсе не обязательно рисковать и быть узнанным таким типом, как этот «соседушка».