Умышленное убийство - Эрнест Уильям Хорнунг

Детектив снова потерял сознание от боли и слабости.

– Надеюсь, мы сможем вытянуть всю необходимую информацию у того, кто теперь от нас уже никуда не убежит, – кивнул хозяин дома.

Прошел час, наступил рассвет. Солнечные лучи осветили с десяток молодых людей в бильярдной, расположившихся на невысоких скамеечках. Гости, по-прежнему одетые в пижамы с наброшенными на плечи плащами, пили виски с содовой и возбужденно обсуждали случившееся. Расписание местных поездов передавали из рук в руки. Доктор все еще находился в библиотеке. Наконец дверь распахнулась, и в проеме показалась голова лорда Амерстета.

– Все не так уж и плохо, – сообщил он. – Положение не безнадежное, хотя рана серьезная. Сегодня, разумеется, никто в крикет уже играть не будет.

Прошел еще час, и большинство гостей отправились на станцию, чтобы попасть на утренний поезд. Все сгрудились в одном вагоне так, что стало тесно. И все равно никто не хотел уходить, потому что обсуждение трагедии все еще продолжалось. Я выглядел кем-то вроде героя, потому что это именно мне выпала удача держать того единственного негодяя, который попался нам в руки. И похвалы и поздравления по этому поводу без конца неслись в мой адрес. Раффлз искоса поглядывал на меня сквозь полуприкрытые глаза. Мы не обмолвились с ним ни единым словом, находясь в этом поезде. Молчали мы до тех пор, пока не распрощались со своими попутчиками в Паддингтоне. Только тогда, когда мы бесшумно понеслись по сонным утренним улицам города в наемном экипаже, мой спутник заговорил:

– Ну что ж, Зайчонок, выходит, профессионалы оказались проворней, да?

– Да, – рассеянно кивнул я. – И кроме того, я даже рад этому.

– Рад, что бедняга Маккензи заработал пулю в грудь?

– Нет. Я счастлив оттого, что на этот раз мы с тобой были честны до конца.

Раффлз только неопределенно пожал плечами.

– Ты безнадежен, Зайчонок, абсолютно безнадежен! Но надеюсь, ты не стал бы отказываться от своей доли нашей добычи? Тебя, как я вижу, вполне устраивает и провал, причем уже во второй раз. Но я могу признаться, что меня весьма заинтересовали методы, которыми решили воспользоваться наши конкуренты. И я даже имел возможность кое-чему у них поучиться. Спустить шкатулку из окна – прием достаточно простой, но эффективный. Двое воришек ждали ее внизу, и довольно долго, надо заметить.

– А тебе откуда это все известно? – удивился я.

– Я видел их из своего окна, которое располагалось как раз над окном доброй милой леди. Я сам волновался за это ожерелье и обдумывал план в последний раз, а потому машинально выглянул в окошко. В общем, я хотел проверить, открыто ли окно этажом ниже, а потом уж подумать о том, насколько вероятно изготовить из моей простыни нечто наподобие каната. Разумеется, я не забыл о мерах предосторожности и сначала выключил в комнате свет, и не напрасно, как выяснилось. Я увидел наших конкурентов внизу, хотя меня они видеть не могли. Они тоже пытались оставаться незамеченными, но в какой-то миг я разглядел сверкнувший внизу светящийся диск, потом еще и еще раз. Я тут же понял, что это такое, потому что у меня самого есть часы, у которых циферблат по окружности обведен линией из светящейся в темноте краски. Они могут служить чем-то вроде фонаря, если у вас под рукой нет другого источника света. Правда, эти ребята использовали часы не в качестве лампы или фонаря. Они следили за временем. Все было рассчитано точно, и их сообщник находился внутри дома. Этот нехитрый план я тут же разгадал.

– И никак на это не отреагировал! – в сердцах воскликнул я.

– Как раз наоборот. Я тут же направился вниз – в комнату леди Мелроуз…

– Не может быть!

– При этом я ни секунды не колебался. Я должен был сохранить ее драгоценности. И я кричал в ее слуховую трубку так, что при этом мог бы проснулся весь дом. Но милая дама абсолютно глуха. И слишком увлекалась шампанским за обедом…

– Ну и…

– Она даже не шелохнулась.

– И тем не менее ты позволил этим грабителям-профессионалам, как ты любишь их называть, забрать ее драгоценности вместе со шкатулкой!

– Ну нет! Как бы не так! – усмехнулся Раффлз и стукнул меня кулаком по колену. – Я бы тебе и раньше все показал, но, глядя на такое твое выражение лица, просто не посмел тревожить тебя.

Он раскрыл ладонь, и я увидел замечательные бриллианты и сапфиры, сверкнувшие лишь на мгновение и буквально ослепившие меня. В следующую секунду пальцы моего друга снова сомкнулись в кулак. В последний раз, не считая этого, столь роскошное ожерелье я видел только на шее уважаемой леди Мелроуз.

В тот вечер Раффлз рассказал мне о самом первом своем деле. С того судьбоносного утра мартовских ид, когда он вскользь упомянул о чем-то случившемся с ним во время давнего крикетного турне, мне и слова не удалось из него вытянуть по этому поводу. Не то чтобы я не пытался, скорее наоборот, но каждый раз он лишь качал головой и задумчиво смотрел на сигаретный дым. В его глазах мелькал едва заметный огонек, наполовину циничный, наполовину мечтательный, словно он вспоминал давно минувшие дни, когда еще жил честной жизнью. Всякий раз Раффлз планировал очередное дело с подлинным вдохновением художника. Невозможно было и представить, что во время этих раздумий его мучили хоть малейшие угрызения совести. И все же призрак его первого «грехопадения» время от времени являлся ему, но я никоим образом не предпринимал попыток потревожить тени прошлого. Однако я робко решился напомнить ему о днях былых в тот вечер, когда мы вернулись из Милчестера. Сумка с крикетными битами стояла у каминной решетки, напоминая нам о наших недавних приключениях. Мой взгляд то и дело задерживался на ней, и это, мне кажется, не ускользнуло от внимания Раффлза, который вдруг спросил, хочу ли я услышать рассказ о тех давних днях.

– Да без толку все это, – отмахнулся я. – У тебя ничего не выйдет. Мне надо будет все представить и додумать самому.

– Ну и как ты все это сделаешь?

– О, я уже начал понимать твою методу.

– И ты считаешь, что я тогда сознательно решился на это, ведь так?

– Почти уверен, что иначе и быть не могло.

– Дорогой мой Зайчонок, ты представить себе не можешь, что это был первый необдуманный, если не сказать опрометчивый, поступок в моей жизни!

Он рывком вскочил с кресла, которое откатилось назад и ударилось о книжные полки. Глаза его горели гневным огнем.

– Вот уж никогда не поверю! – лукаво ответил я. – Ты не заслуживаешь такого пошлого комплимента.

– Тогда ты или дурак… – Он вдруг умолк, смерив меня испепеляющим взглядом, а через секунду расхохотался, несмотря на охватившую его злобу. – Или куда хитрее, чем я думал, Зайчонок, гораздо хитрее, черт подери! Ну, думаю, я уже вполне «созрел», так что, как говорится, выложу тебе все. Вообще-то я давно об этом подумывал, тем более что наше вчерашнее приключение напомнило мне о том давнем деле. Честно тебе скажу, что это веский довод в пользу того, чтобы нарушить одно из моих главных правил – опрокину-ка я второй стаканчик вместо традиционного одного.