Я люблю свою работу? - Ксения Ласкиз

— Слушай, мои друзья отмечают новоселье. Поехали, будет весело! Там куча народу! — Кирилл уже тащит меня к своей машине.

«Опять его друзья? Даже в двадцать лет у нас не было с ними ничего общего, думаешь, они изменились? Пошли его ко всем чертям и отправляйся домой!», — от крика в голове я чуть не оглохла.

— Я устала и хочу домой, — бормочу я, однако продолжаю следовать за Кириллом. — И не одета для вечеринок.

— Проблема? Сейчас заскочим к тебе и переоденешься!

«Идиотка…», — это последние слова здравого рассудка. Он замолкает, и я слышу в голове звуки фанфар.

Конечно же, как только входная дверь захлопывается, Кирилл набрасывается на меня, будто хищник на добычу, и поскольку здравый рассудок решительно не подает признаков жизни, я не сопротивляюсь настойчивым ласкам бывшего мужа. Так легко отвечать на его поцелуи, словно это само собой разумеется, словно мне снова девятнадцать лет и у меня есть только чувства, но никак не разум. Как результат — снова секс с бывшим мужем, нечем гордиться!

— Зайка, ты — лучшая, — шепчет Кирилл и целует меня.

— Мне надо переодеться, — отвечаю я и отодвигаю его от себя.

Через два часа в доме друзей Кирилла я уже сижу за длинной барной стойкой, разделяющей кухню и гостиную, и пью коктейль «Идиотка»: односолодовое виски, яблочный сок и лед, смешанные с поцелуями бывшего мужа аккурат через каждые два глотка. Вокруг слоняются какие-то люди: они пьют, смеются, обнимаются, целуются, снова пьют, играют в бильярд, поют в караоке, танцуют, снова пьют, ругаются, мирятся… Совсем скоро у меня начинает болеть голова: то ли из-за спиртного, то ли из-за гомона толпы, то ли из-за поцелуев Кирилла.

— Послушай, — кладу руку на его колено. — Здесь слишком шумно и накурено: еще немного, и меня стошнит. Так что давай…

Но я не успеваю закончить: через весь зал, истошно вопя, несется низкорослый толстяк — одноклассник и закадычный собутыльник моего бывшего мужа. Подбежав к нам, он обхватывает Кирилла руками и приподнимает его на стуле.

— Ма-а-а-а-кс! — орет Кирилл так, что у меня звенит в голове. — Ты вернулся!!!

Далее следуют объятья, похлопывания по спине, неистовый смех и, конечно же, два полных бокала чистого виски, выпитые на брудершафт. Тут толстяк обращает внимание на меня и сразу же тянет ко мне свои пухлые руки.

— Это плохая идея, — произношу ледяным тоном, дабы охладить его пыл.

— Мань, ну ты не изменилась совсем! Ха-ха-ха, — он зачем-то гладит свисающий живот. — Вы снова вместе? Как тебе удалось, чувак? — и он хлопает Кирилла по плечу. — Она же тебя ненавидела!

Тошнота становится еще сильнее — я уже с трудом сдерживаюсь. Кирилл хватает мою руку, прижимает к своей груди и с умным видом что-то вещает, а толстяк внимает каждому его слову и одобряюще кивает своей маленькой головой.

— Прошу меня простить, — соскакиваю со стула. — Скоро вернусь.

Но я не вернулась: надела шубу, схватила сумку и вышла на улицу. Морозный воздух медленно, но верно, отрезвляет и приводит мысли в порядок. И что только я забыла в этом ужасном месте? Достаю из сумки мобильный телефон и вызываю такси. Оператор обещает, что машина будет через пятнадцать минут, которые предстоит провести на морозе. Приподнимаю воротник, затягиваю пояс и через высокие сугробы направляюсь к выходу из поселка.

Кирилл спохватился только через час, когда такси уже мчалось по Садовому кольцу. Он позвонил, но я сбросила вызов, снова позвонил — я снова сбросила. После восьмого звонка он догадался написать сообщение: «Зайка, ты где?», но я просто выключила телефон и спрятала его в сумку.

Оля пришла в 8-15 утра: загорелая, отдохнувшая, радостная.

— О-о-о, Варнас, ты, как всегда, у станка! — она подскакивает ко мне и чмокает в щеку. — Я привезла всем подарки!

— Отлично. У меня тоже для тебя подарочек: Петровичу позвонил банкир и нажаловался на Малинову.

Улыбка сразу исчезает с Олиного лица, и я отчасти чувствую себя виноватой: испортила хорошее настроение после отпуска, которое могло продлиться, в лучшем случае, еще пару дней. Но потом вспоминаю наш недавний разговор, когда я требовала избавиться от ее сотрудницы — Тамары Малиновой, а Оля убеждала меня, что нельзя поступать подобным образом с матерью-одиночкой, пусть даже она и работает спустя рукава, и ведет себя чересчур вызывающе, да и одевается, словно каждый вечер после работы дает концерт в «Мулен Руж». Например, в прошлый четверг Малинова пришла в юбке, чуть прикрывавшей резинку от чулок, и в полупрозрачной кофте, через которую уж слишком явно просвечивался кружевной бюстгальтер. Если она так переживает, что ребенок растет без отца, и всеми силами пытается найти себе мужа, то с выбором места работы явно ошиблась.

И вот теперь вице-президент крупного банка, являвшегося нашим клиентом, написал жалобу, так как ему уж очень хотелось застраховать прекраснейший A7, но Тамара не соизволила проявить уважение и снисхождение. Он прождал до десяти вечера в своем офисе, но она не приехала, так еще и выключила мобильный телефон! Невиданная наглость!

— Пусть сегодня же пишет заявление по собственному желанию. Уволим ее в один день, — сухо произношу я.

— Но…

— Никаких но! Это распоряжение Петровича. Если хочешь оспорить — запишись к нему на прием у секретаря.

Оля опускается в кресло и тяжело вздыхает. Пытаясь разрядить обстановку, я с поддельным, но очень убедительным интересом расспрашиваю про отпуск, но она не отвечает. Через несколько минут решаю не тратить время, достаю из сумки пачку сигарет и удаляюсь.

Возле ресепшена сталкиваюсь с Рябиновым: он в отличном расположении духа.

— Варнас, привет! — он широко улыбается. — Ты курить? Пойдем лучше ко мне — надо кое-что обсудить.

Ни слова не говоря, следую за ним, по пути стягивая с себя кожаную куртку.

Рябинов закрывает за собой дверь и воровато оглядывается по сторонам, словно где-то в потаенных местах его кабинета прячутся шпионы.

— Садись, — чуть слышно произносит он, снимает с себя пальто, небрежно бросает его на кожаный диван, в три прыжка оказывается возле своего стола и занимает место напротив меня. — Ты ведь знаешь контору «Авеню»? — после моего утвердительного кивка он продолжает. — Так вот, у них сейчас большая стройка намечается по Новой Риге, нам бы туда…

— Нет, — закатываю глаза и отворачиваюсь. — Ты не заставишь меня.

— Маш, ну посмотри на меня, — он корчит жалобную гримасу. — Петрович хочет больше СМР[3]… Ну, пожалуйста, чего тебе стоит?