Я люблю свою работу? - Ксения Ласкиз

— Чего мне стоит? — окидываю его ледяным взглядом. — Чего мне стоит пойти с поклоном к бывшему свекру? Ты сейчас издеваешься или серьезно говоришь?

Рябинов молчит и смотрит на меня с такой мольбой, словно он смертельно болен и просит об эвтаназии, и мне сразу же хочется выполнить эту просьбу, избавив его от предсмертных мук, а себя — от его общества. Посидев пару минут в тишине, он решает нарушить молчание и, протянув ко мне руки ладонями вверх, принимается в красках описывать светлое будущее компании «Х» в случае увеличения сборов по СМР.

— Ты даже купишь себе взрослую тачку, — улыбнувшись, произносит он, но увидев мой негодующий взгляд, замолкает.

— Я и так выполнила квартальный план одной сделкой! — возмущаюсь я. — Зачем нам «Авеню» со своими копейками?

— Прямо-таки копейками? Я уже все посчитал: миллионов двадцать там будет!

— О да, ну и сумма! У нас план в полтора миллиарда, двадцать миллионов нас спасут, как же!

— Это ведь не единственный проект «Авеню»! Двадцать тут, двадцать там, вот и закроем год еще в сентябре, как в 2012-м…

Самое ужасное заключается в том, что Рябинов прав: компания «Авеню», которой владеет мой бывший свекор, весьма крупный застройщик. Если они полностью переведут страхование на нас, то в год выйдет не менее сорока миллионов — это я прекрасно знаю. А еще я знаю, что Кирилл со всей настойчивостью, на которую он только способен, пытается меня вернуть. Будь проклят тот день, когда, приехав в гости к Рябиновым, я ненароком обронила, что этот поселок строил мой бывший свекор! Да как Витя это вообще запомнил, с его-то памятью?! Неужели мое родство с застройщиком важнее дат рождения родных и близких?!

— Такое ощущение, что ты толкаешь меня на панель. Давай лучше будем брать на переговоры Ландышеву: и ей приятно, и клиентам. Представляешь, как увеличим сборы!

— Только если она не будет открывать рот. Но если твой бывший свекор любит большие буфера, приволоки к нему Лидочку — пусть старик порадуется. Возможно, простит тебе развод с его сыном, — и он начинает хохотать.

Окидываю стол беглым взглядом в надежде найти тяжелый предмет, способный проломить черепную коробку Рябинова, но, не обнаружив ничего подходящего, разочарованно вздыхаю. Дальнейшие попытки начальника сыграть на моем самолюбии и деловой хватке не приносят никаких результатов, и спустя полчаса пыток мне велено покинуть кабинет, дабы не испортить своей негативной аурой благоприятную бизнес-карму.

Но на этом испытания не заканчиваются: стоит только вернуться на рабочее место, как Оля, Лидочка и даже Аня изливают на меня свой праведный гнев.

— Ты увольняешь Малинову?! — возмущается Лидочка, поправляя складки новой черной юбки.

— У нее же маленький ребенок! — добавляет Оля.

— К тому же, она не самая тупая в нашем управлении… — не отрываясь от монитора, произносит Аня.

— Стоп! — поднимаю вверх обе ладони. — Во-первых, ее увольняет генеральный. Во-вторых, ее ребенку пятнадцать лет. В-третьих, если она и не самая тупая, то явно самая безответственная. В-четвертых, вы все можете записаться на прием к Петровичу, чтобы заступиться за нее.

И тут в наш отсек входит секретарша с ресепшена, в ее руках — большой букет красных роз.

— Это вам, — произносит она. — Куда их деть?

— Положи на стол, — отвечаю я.

А еще их можно выкинуть из окна, или сжечь, или распотрошить букет и подарить по одному цветку каждой сотруднице…

Произошедшее волнует девочек куда больше, нежели судьба Малиновой.

— Что-то тебе зачастили цветы дарить, — едва скрывая зависть, произносит Лидочка и обиженно надувает губы.

— Зачастили? — переспрашивает Оля. — Я что-то пропустила? У тебя новый кавалер?

— Не совсем новый… — многозначительно изрекает Аня, продолжая стучать по клавиатуре.

Я напрасно испугалась, что сейчас моя тайна станет явной: Анин комментарий остался незамеченным — к Оле подходит сотрудник, а у Лидочки звонит мобильный телефон. Она удаляется, лилейным голоском произнося: «А почему ты мне не присылаешь цветы? Это же так романтично…».

Ровно в 18–05 Кирилл извещает меня сообщением о своем прибытии. Ответ, что я освобожусь только через час и нам лучше встретиться где-то на нейтральной территории, но никак не у входа в офис, его не устраивает. «Я буду ждать тебя в машине» — читаю я очередное сообщение. Следом в голове звучат слова Рябинова: «Петрович хочет больше СМР». Нельзя мешать личную жизнь и работу — не выйдет ничего хорошего! Конечно, я никогда не пробовала, но почему-то уверена в абсолютной истине этого принципа. С другой стороны, ничто не вечно под луной: мне хорошо с Кириллом (если обуздать его навязчивость и больше никогда не появляться на вечеринках его друзей), а тут еще и сделка может выгореть. В конце концов, Кирилл должен быть мне признателен если и не за неоднократно проявленную на днях благосклонность, то за оказываемую на протяжении нескольких лет поддержку! Чего ему стоит уговорить отца сотрудничать со мной? Да и бывший свекор, Сергей Михайлович, помнится, в разводе винил только Кирилла… Главное, все красиво преподнести. А еще нужно сказать Ане, чтобы держала язык за зубами и не отпускала недвусмысленные реплики в мой адрес.

Лидочка и Оля уже ушли в близлежащую кофейню, чтобы вдоволь насладиться последними сплетнями, а Аня сидит за компьютером и читает новости.

— Аня, — поворачиваюсь к ней. — Надо поговорить.

— Если ты про своего бывшего, то прости — у меня сорвалось, — встретившись со мной взглядами, она опускает глаза. — Это не мое дело, и я никому не скажу.

— Понимаешь ли… — с умным видом начинаю я, намереваясь прочитать лекцию о духовной близости бывших супругов.

— Нет, не понимаю, — отвечает она и смотрит на меня. — И давай закроем эту тему: все равно не придем к консенсусу.

— Хорошо. Только никому ни слова.

Она отворачивается и снова устремляет взгляд на монитор.

С девяти утра руководители продающих подразделений (включая директоров филиалов) собрались в конференц-зале, чтобы послушать лекцию Мокрозада по первичной оценке риска. Он распинается уже около часа, успев поднадоесть всем без исключения присутствующим, но заканчивать даже и не думает.

— Блин, нахрена я сюда вообще притащился? — возмущается развалившийся на стуле Рябинов более чем громко. — Зачем он все это рассказывает? Он же андеррайтер, а не мы!

— Вить, Петрович сказал быть всем продавцам, — шепотом произношу я. — Давай уважим коллег из другого департамента, иначе нажалуются Орлу. Василий сразу к нему побежит, вот увидишь!

Подействовало безотказно: Рябинов сразу делается серьезным и даже берет в руки карандаш. Орел Петр Юрьевич — второй из трех замов Петровича — человек серьезный. Недаром он курирует департамент безопасности, в который входят управление безопасности, управление информационных технологий и юридическое управление, и, заодно, департамент рисков, в который входят управление андеррайтинга, управление перестрахования и управление урегулирования убытков. Орел — сотрудник каких-то там спецслужб в отставке, знает все и про всех, а еще имеет манеру при любых дискуссиях переходить на личности. Возможно, именно поэтому с ним никто предпочитает не связываться. Или потому что он — давний друг Петровича. Впрочем, не столь важна причина трепета сотрудников перед этим персонажем, сколько важно наличие такого трепета. И каждый трепещущий знает, что Василий Мокроусов — любимчик Орла, а любимчиков обижать не рекомендуется.