Уничтожь меня - Мишель Хёрд

в ночном клубе в Женеве. Я слышал, что три человека исчезли, и предполагаю, что их похитили люди Кодры.

Марсела будет представлять угрозу для Авроры и Эбби.

Это не твоя проблема.

Я отвожу взгляд от мужчины и беру кофе, который заказал для меня Армани.

В этот момент в обеденный зал заходят Кадзуо Дзирочо и Такахару Сатуро. Они члены якудза, и все знают, что они здесь не для обучения. Это все притворство, потому что якудза сами проводят тренировки.

Зачем они на самом деле здесь, я не знаю. Но мне это не нравится, и, что еще хуже, на прошлой неделе к ним присоединился новый стажер, так что теперь у нас трое ублюдков, разгуливающих по коридорам Святого Монарха.

— Думаешь, инструктор Волков позволит нам отрабатывать технику пыток на этих ублюдках? — Спрашивает Алек, его глаза прикованы к Кадзуо и Такахару. Последние два года он жаждал их крови.

Я усмехаюсь.

— Я готов потерять пару ногтей, чтобы получить возможность заставить их обоссаться.

Армани оглядывает комнату, затем замечает:

— Жаль, что Святой Монарх открыт для любого преступника.

— Да, — соглашается Алек. — И мы не можем убить ни одного из этих ублюдков.

— Пока нет, — бормочу я. — Просто продолжаем следить за ними. Когда истекут два года, это облегчит нам работу, когда нас пошлют за ними.

Не сомневаюсь, что время придет, и я получу огромное удовольствие, используя все, чему меня учили, чтобы убить врага.

Всех до единого, кроме Авроры. Молюсь, чтобы этого никогда не случилось, и, как только я покину Святой Монарх, наши пути больше никогда не пересекутся.

Глава 11

Аврора

После стычки с Мишей и его друзьями Эбби потащила меня в туалет, чтобы я могла смыть кровь с лица.

А это значит, что мы опаздываем на нашу первую тренировку с инструктором Николаем.

Просто офигенно.

Не могу поверить, что Миша размазал кровь по моему лицу.

Я знала, что рискую, давая ему пощечину, но моя гордость не могла позволить ему безнаказанно причинить мне боль. Я не из тех, кто ищет драк, и, честно говоря, я бы предпочла вообще их избегать. Но я должна была постоять за себя.

Прошлой ночью я была слишком потрясена, чтобы реагировать, но ранним утром душевная боль уступила место гневу.

Было неприятно дать ему пощечину, но это отчасти восстановило мою уязвленную гордость. Теперь он знает, что я не буду терпеть его дерьмо.

Каким бы страшным он ни был.

Зайдя в студию, где проходит боевая подготовка, занятие уже идет полным ходом.

Черт возьми!

Еще четыре ученика разбились на пары и отрабатывают боевые стойки.

Инструктор Николай даже не смотрит в нашу сторону, продолжая урок.

— У нас проблемы, — шепчет Эбби со слишком широкой улыбкой на лице.

Мы быстро подходим ближе и пытаемся повторить то, что делают остальные.

Они все принимают боевые стойки, и я слегка расставляю ноги, согнув их в коленях. Затем один из нас должен нанести удар, пока другой блокирует.

Мы с Эбби наносим удар одновременно, и это вызывает у нее взрыв смеха.

Инструктор Николай медленно подходит к нам, совершенно не выглядя впечатленным.

— Сначала вы проявляете неуважение ко мне, опаздывая, а затем нарушаете порядок на уроке, — бормочет он, и его тон звучит чертовски убийственно.

Я с трудом сглатываю от нервозности, сжимающей мой желудок.

— Мне жаль.

— Мы опоздали всего на пять минут, — заявляет Эбби. — И я не знала, что нам запрещено смеяться.

Господи, помоги мне с этой девушкой.

Я пытаюсь взглядом попросить ее остановиться, но ее глаза прикованы к инструктору Николаю.

Он кивает, затем пристально смотрит на нее, пока я не чувствую себя неловко за нас обеих.

— Похоже, сначала мне придется обучить вас серьезности боя, — говорит Николай. Он указывает на одного из присутствующих, затем на меня. — Вы двое будете сражаться.

Что?

Я не могу сражаться, даже если от этого будет зависеть моя жизнь!

Мои широко раскрытые глаза останавливаются на Эбби, когда она возражает:

— Это несправедливо, когда мужчина дерется с женщиной.

Николай усмехается, указывая на открытый мат.

— В нашем мире нет такого понятия, как справедливость, мисс Сартори. — Его взгляд перебегает с меня на парня. — Деритесь или покиньте мой класс.

Черт.

Эбби понимает, в какое дерьмовое положение она меня втянула, и спрашивает:

— Почему Аврора? Почему не я?

Уголок рта Николая приподнимается.

— Скоро узнаешь.

Он кивает парню и мне, предупреждающе напрягая черты лица.

Он, вероятно, выгонит меня из класса, если я не буду драться, а я не могу так опозорить своего отца.

Мой желудок сжимается от нервов, когда я иду к мату.

Черт, я даже не знаю, как начать этот бой. Мы пожмем друг другу руки? Должна ли я свирепо смотреть на этого парня?

Он встает напротив меня, и в его глазах появляется садистский блеск.

Я уже собираюсь сделать какую-нибудь глупость, например, поприветствовать его, как вдруг он поднимает свое тело в воздух. У меня даже нет времени восхититься этим движением, как его нога врезается в мою голову, и я падаю на пол.

Кажется, я слышу крик Эбби, но не уверена.

Черт возьми, как же это больно.

Я встряхиваю головой, пытаясь избавиться от головокружения, и поднимаюсь с пола. Следующий удар попадает мне в бок, и упав на спину, парень оказывается сверху, его кулак врезается мне в лицо.

Иисус!

Острая боль охватывает меня, и мне кажется, что я теряю сознание на минуту или несколько часов. Возможно, всего лишь на секунду, но кажется, что гораздо дольше.

В какой-то момент моя голова откидывается вправо от сильного удара. Кровь стекает по уголку моего рта, и я встречаюсь взглядом с Мишей.

Он просто стоит в открытом дверном проеме, уставившись на меня с отсутствующим выражением на лице.

Мне неприятно, что он видит, как из меня выбивают все дерьмо. Смущение и душевная боль наполняют мою грудь.

Еще один удар обрушивается на мою челюсть, мучительная боль пронзает всю голову. Перед глазами темнеет, обрамляя Мишу так, что он становится похож на ангела мщения, пришедшего забрать мою жизнь.

— Хватит! — Рявкает инструктор Николай.

Парень слезает с меня, и только тогда боль становится ощутимой. Мои губы приоткрываются, когда я пытаюсь дышать, несмотря на непрекращающуюся боль в челюсти и пульсирующую головную боль.

Николай указывает на меня, и с яростью, написанной на его лице, набрасывается на Эбби.

— Ты сделала это со своей подругой. Если бы ты умела драться, то смогла бы защитить ее. Если бы она умела