Не мешай себе жить - Филип Голдберг

Взаимоотношения часто заходят в тупик, потому что обе стороны чувствуют, что пришло время перемен, но каждая думает, что меняться должна другая. А пока они пытаются форсировать необходимые изменения в партнере или просто ждут, что это произойдет само собой, они отказываются принимать другого человека безоговорочно и полностью. И это крайне саморазрушительный поведенческий паттерн, так как он обычно порождает сопротивление или даже восстание, но не сотрудничество. Мало того, что при этом никто не меняется, но отношения еще и загрязняются обидой и горечью. Возможно, чаще всего люди разводятся потому, что у одного из супругов не получается стать человеком, о котором мечтал другой.

Вместо того чтобы не принимать другого человека до тех пор, пока он не изменится, принимайте его таким, какой он есть, надеясь при этом на изменения к лучшему.

Конечно, некоторые установки и поступки недопустимы, их даже обсуждать не стоит. Если вы столкнулись именно с этим, вам есть над чем поразмыслить. Не нужно недооценивать, насколько трудно бывает изменить человека, если вы просто не можете принять его качества, и насколько несчастны вы будете, если попытаетесь это сделать.

И все же, несмотря ни на что, лучшая стратегия в данном случае — принять человека и надеяться на перемены. Это не значит, что вы должны молчать о том, что вам не нравится, но это непременно означает более позитивный настрой, основанный на принятии. Месседж вроде «Я люблю тебя, но меня очень беспокоит один момент, и я очень надеюсь, что это может измениться» вызовет у второй стороны более позитивную реакцию, чем ультиматум «Лучше тебе измениться как можно скорее, а иначе…». Вполне вероятно, что неприятные вам качества беспокоят и другого человека; тогда принятие поможет ему почувствовать себя в достаточной безопасности, чтобы начать работать над собой.

Кстати, обусловленное принятие (при соблюдении определенных условий) весьма серьезная проблема в отношениях детей и родителей. Взять, например, мать-одиночку Гейл и ее дочку Марси. Гейл очень хотела, чтобы Марси, повзрослев, стала уверенной в себе и самодостаточной женщиной, но у юной Марси было мало амбиций и еще меньше самодисциплины. В своем стремлении привить дочери желаемые качества Гейл постоянно прибегала к критике и наказаниям. Недолго это мотивировало Марси, но вскоре девочка взбунтовалась. Она была готова поставить под угрозу свое будущее, только бы доказать матери, что она сама будет распоряжаться своей судьбой.

«А вы могли бы принять Марси такой, какая она есть? — спросил я Гейл. — Если нет, она так и будет застревать в своем сопротивлении, а вы наверняка сами лишите себя радости быть матерью».

Гейл потребовалось немало усилий, чтобы принять дочь такой, какая она есть, но, надо сказать, ее старания окупились с лихвой. На самом деле Марси хотела вести себя по-другому, но она не могла измениться до тех пор, пока не удостоверилась, что это ее собственный выбор, а не способ завоевать одобрение матери.

Если вы ожидаете, что люди изменятся, знайте: вы вполне можете сойти с ума, прежде чем это случится. А пытаясь заставить их измениться, вы сведете с ума их. Но если вы примете их такими, какие они есть, и выразите надежду на то, что они изменятся в лучшую сторону, люди могут просто взять и сделать это.

Недавно на одной психиатрической конференции я столкнулся со знакомым, которого знал еще в колледже. Тед запомнился мне ярким студентом; после колледжа он поступил в аспирантуру — он хотел стать психотерапевтом, как его мать и отец. Мы разговорились, и, к моему немалому удивлению, оказалось, что теперь он вовсе не психотерапевт, а администратор психиатрической больницы, и было совершенно очевидно, что он этого сильно стесняется.

Тед сказал, что бросил аспирантуру, поняв, что пошел в этом направлении, только чтобы угодить родителям. Он стал бунтарем по понятной причине: парню хотелось быть хозяином своей судьбы. К сожалению, это был бунт без понимания, как говорится, бунт ради бунта. Прервав учебу, Тед стал работать в книжном магазине, он безуспешно пытался начать писательскую карьеру, а затем открыл небольшую пекарню в студенческом городке. Несколько лет его вполне удовлетворяла такая жизнь — просто жить и делать свое дело. Но когда он повзрослел и завел семью, его недовольство росло одновременно с объемом талии. Ему было смертельно скучно каждый день печь хлеб; его больше не удовлетворяло простое рутинное занятие, и он, обратившись к семейным связям, получил административную работу в области психиатрии.

В итоге Теду удалось сделать вполне респектабельную карьеру, но он и теперь чувствовал неудовлетворенность. «Знаешь, мне интересно только тогда, когда я обсуждаю с психотерапевтами реальные случаи из их практики, — признался он мне. — Я слежу за научной литературой, и иногда у меня возникают идеи получше, чем у практикующих психиатров, но, к сожалению, никто не воспринимает меня всерьез».

Тед явно сожалел о принятом в молодости решении. «Вероятно, я упустил возможность найти свое призвание, — посетовал он. — Скорее всего, я был бы чертовски хорошим мозгоправом».

Юный Тед восстал против родителей, которые настаивали, чтобы он стал психотерапевтом. Внутри него все кричало: «Не указывайте мне, что делать!» — и этот крик заглушил собственный голос разума.