Дорогой, я стала ведьмой в эту пятницу! - Арина Холина

— Понимаете, Катя, — едва она начала говорить, как заметила, что далеко не глупая Катя все поняла, — может, я и не лучше вас, а может, и лучше. И возможно, это не ваш шанс, а мой. А то, что у меня есть знакомые, которые помогают мне в жизни, — да, это преимущество, и я не собираюсь от этого отказываться. Ясно?

— Ясно, — прошептала Катя.

Лизе показалась, что девушка готова заплакать, но решила, что так уж устроена жизнь — иногда тебе фартит, а в другое время нет денег на сигареты. Поэтому Лиза развернулась и ушла, и ей то ли послышалось, то ли Катя действительно бросила вслед: «Ведьма!»

«Неудачница!» — подумала Лиза, но настроение отчего-то испортилось, и она поспешила уехать.

* * *

На концерте Хворостовского Маша заскучала. Баритон был в ударе, исполнял проникновенно, а у Маши никак не получалось сделать воодушевленное лицо, как у соседки справа, или хотя бы пустить слезу, как соседка слева.

В конце Маша хлопала, как одержимая, от радости, что Хворостовский не стал петь на бис, а Никита с любопытством косился на нее.

— Тебе понравилось?

— Ну… — замялась Маша. — Хороший концерт, но какой-то длинный.

— Да, лучше бы мы пошли в джаз-клуб, — согласился Никита. — С непривычки классика тяжело идет.

— А что же ты тогда меня на этот концерт пригласил?

— Ну… Ты так восхищалась настоящим искусством, глубиной и выразительностью, что мне захотелось доставить тебе удовольствие, — не без смущения признался Никита.

— В следующий раз все мои восторги дели на два, — пошутила Маша и осеклась: а вдруг следующего раза не будет?

— Тогда заранее приглашаю тебя на Земфиру, — улыбнулся он. — Все же как-то поживее. А сейчас, может, поедем ко мне?

— Никита, — Маша опустила глаза и взяла его за руку. — Я хотела сказать, что у меня есть принципы, которые не позволяют мне ложиться в кровать сразу после знакомства.

Произнеся эту фразу, тщательно отрепетированную дома, Маша почувствовала себя до того нелепо, что чуть было не брякнула: «Ой, я пошутила, поехали к тебе, устроим оргию!» Но ведь не зря же она металась вчера целую ночь без сна и покоя? Первый раз за последние семь лет Маша чувствовала, что не может быть циничной и развязной.

Она долго и мучительно привыкала к тому, что современный мужчина отказывается брать на себя всю инициативу и ответственность, ждала, что за ней будут ухаживать, ее станут соблазнять и искушать, но этого не происходило и она сдалась, стала, как все — предприимчивой и напористой. Конечно, встречались, как она про себя говорила, «джентльмены», но они попадались так редко, что молодая, здоровая и сексуальная Маша серьезно подумывала о вибраторе.

— Я понимаю, — мягко ответил Никита. — Пока ты не будешь готова, я ни на чем не настаиваю. Просто я думал, что тебе у меня понравилось, и хотел пригласить в гости.

— Спасибо, — тихо ответила Маша.

— Но ты очень соблазнительная. — Он провел рукой по ее волосам. — Меня влечет к тебе, но я вполне могу подождать.

— Ты такой добрый. — Маша крепче сжала его руку. — Мне сегодня подруга говорила: так не бывает, это как мечта, которая никогда не сбудется. Я еще на нее обиделась, а теперь мне тоже кажется, что все слишком хорошо.

— У каждого человека иногда должно быть все слишком хорошо. Главное, не надо этого бояться.

Он поцеловал ее в щеку, потом его руки легли ей на талию, а она обнимала его, и Маша не поняла, как они добрались до его дома, как оказались в бассейне с теплой водой, как с нее соскользнул купальник, как она кинулась к Никите, у которого от страсти рвались плавки, и как они, будто в голливудском кино, плескались у края бассейна, и она кричала — так кричала, что самой страшно было, но не кричать не могла, и внутри жгло… Маша чувствовала, что он заполнил ее так, что не осталось свободного места, и они ушли под воду, и тело вдруг стало безвольным и слабым, а он все не мог оторваться и прижимал ее, а она вздрагивала и обнимала загорелые плечи, искала его губы и не могла открыть глаза…

— Вот тебе и принципы… — пробормотала Маша.

Никита усадил ее на бортик, подтянулся и вылез из воды, взял длинные махровые халаты, один накинул ей на плечи, во второй закутался сам и посмотрел на нее пустым бессмысленным взглядом.

— Да уж, — рассмеялся Никита. — Человеком убеждений тебя не назовешь. Но мне нравится твоя гибкость — во всех смыслах.

Он сел рядом, взял ее руку в свою, прижался к плечу щекой, а Маша вообразила, как лет через пять они вот так же сидят у бассейна, только это уже не его, а их бассейн, их дом, их жизнь…

* * *

Лиза открыла дверь, швырнула сумку, стянула платье, бросила его на пол и пошла в ванную — смывать косметику. Протерев лицо молочком для снятия макияжа, прошлась влажной салфеткой, брызнула термальной водой, приложила мягкое зеленое полотенце — и так, с полотенцем в руках, уставилась на себя в зеркале. На первый взгляд — ухоженная молодая женщина. Но стоит уткнуться в зеркало — становятся видны морщинки под глазами, на лбу, поры на носу, некоторая усталость кожи, желтоватые тени на веках… Иногда — в особо унылом настроении — Лиза рассматривала себя в увеличительном стекле и представляла, как время беспощадно морщит кожу, как безвозвратно уходит свежесть, тускнеют волосы…

«Я хочу посмотреть, во что меня превратит время», — Лиза вспомнила слова Анжелины Джоли. «Легко ей говорить!» — возмутилась она. Лиза боялась времени — оно так быстро уходит, не успеешь оглянуться — а тебе восемьдесят, артритные пальцы хрустят, дряблая сухая кожа свисает с костей, чтобы ходить, нужна палочка, а чтобы жить — куча лекарств…

Лиза иногда так отчетливо представляла себя лет в семьдесят пять, что ее саму это пугало, и сейчас она упрямо смотрелась в зеркало, воображая, как по лицу разбегаются складки, делая ее похожей на шарпея… И вдруг из стекла на нее уставилась старуха: щеки в коричневых пигментных пятнах, нос покрыт сеткой сосудов, с жидких, седых у корней волос недавно сняли бигуди…

— Мама! — завопила Лиза и метнулась из ванной, опрокинув по дороге корзину с грязным бельем.

Она вылетела в коридор, упала в кресло и попыталась восстановить дыхание — сердце часто-часто стучало, ладони вспотели, а в груди как будто что-то застряло.

«Спокойно, спокойно, — твердила про себя Лиза. — Это паника, обычная паника… Я не сошла с ума, просто расстроилась…»

Несколько успокоившись, Лиза подкралась к большому зеркалу в коридоре, заглянула и уставилась на себя — женщину тридцати лет, в отличной форме, с роскошными светлыми волосами и чистой кожей.

— Я сошла с ума, я сошла с ума, — тихо пропела она. — Мне нужна лоботомия-а…

«Может, найти эту Катю и вернуть ей заказ? — проскользнула мысль. — Но тогда у меня в старости уж точно не будет денег на зубные протезы», — ответила Лиза самой себе, нашла сумку и вывалила из нее полароидные снимки, которые ей отдала Лена.