Забытая девушка - Карин Слотер

навернуться со своих серфов или не зацепиться парашютами за высотки.

– Итак, судья. – Болтовня Байбла возобновилась так же внезапно, как прекратилась. – Она получает угрозы. Ничего такого. Происходит постоянно, особенно если учесть ее смехотворный процесс два года назад.

Андреа кивнула. Угрозы убить человека стали таким обычным делом, что теперь их можно было получить и в «Старбаксе».

Он продолжил:

– Но последние угрозы были классифицированы как весомые, потому что она получила несколько писем, в которых упоминались специфические детали ее личной жизни. Бумажные письма. Она не пользуется электронной почтой.

Андреа снова кивнула, но ее голова начала гудеть от обилия новой информации. На протяжении всего ее путешествия она была сосредоточена на Эмили Вон и ее возможном убийце. Андреа и думать забыла о своей настоящей работе из-за слов о няне, но теперь поняла, что эта работа на самом деле очень серьезная.

– Откуда были отправлены эти письма? – она пыталась говорить, как настоящий маршал.

– Из почтового ящика, который мы прошли по дороге от библиотеки. Камер там нет. Отпечатков пальцев, которые можно было бы идентифицировать, – тоже, – сказал Байбл. – Их отправили в праздники, одно в пятницу, потом еще по одному в субботу, воскресенье и понедельник. Все они были отправлены прямиком в кабинет судьи в федеральном суде Балтимора: в том же здании, где ты была сегодня. Мы все там как своего рода семья – федеральные судьи и маршалы. Я знаю судью и ее команду уже много лет. Мы присматриваем друг за другом.

Андреа попробовала задать еще один вопрос:

– Крысу тоже отправили в суд?

– Нет, – ответил Байбл. – Коробка с крысой пришла не по почте. Ее оставили в почтовом ящике городского дома судьи, который находится Гилфорде, богатеньком районе Северного Балтимора, в шаговой доступности от Джонса Хопкинса и Лойолы.

– Где муж судьи, доктор Франклин Вон, преподавал экономику, пока не ушел на пенсию год назад.

Байбл цокнул языком: как поняла Андреа, поощряя ее за то, что она сделала домашнюю работу.

Она спросила:

– Это один и тот же человек? Автор писем с угрозами и тот, кто подбросил крысу?

– Может быть тот же парень, могут быть разные.

– Парень?

– По моему опыту, если женщина хочет убить тебя, она делает это сразу.

Андреа убедилась в том же на своем опыте.

– Вы вкладываете какой-то смысл в мертвую крысу? Похоже на что-то из «Крестного отца» – мол, ты сдала нас, как настоящая крыса.

– Я ценю твой вкус в кино, но нет. Балтиморская банда мертва и забыта, и судья больше не занимается их делами, – сказал Байбл. – Что ж, я думаю, ты удивишься, почему мы не в Балтиморе. К счастью для нас, сейчас летние каникулы, иначе судья ходила бы на работу каждый день. Она ни за что не станет прятаться дома из-за одной дохлой крысы. Леди обожает планирование. Она проводила лето в доме в Лонгбилл-Бич с самого своего утверждения на должность. Они приехали сюда сегодня на рассвете, как делают уже лет двести. Ты должна постоянно держать в голове одну очень важную вещь – судья собирается сделать то, что собиралась сделать.

Андреа понимала, о чем он говорит, в том числе благодаря собственным поискам в интернете. На каждой фотографии Эстер Вон представала как суровая женщина, смотрящая прямо в камеру, неизменно в красочных шарфах, подчеркивающих строгий черный костюм. Ее описания в статьях были пропитаны феминизмом. Статьи девяностых прямо называли ее «трудной женщиной». В начале нулевых ее описывали уже мягче – «сложная женщина». А в свежих статьях в ход шли все «сильные» прилагательные с приставкой «не»: независимая, неукротимая, неглупая и, чаще всего, непреклонная.

– В общем, это самое главное, что тебе нужно знать о судье, – сказал Байбл. – В конце концов, не имеет особого значения, кто написал эти письма и почему, один это был человек или несколько. Судебный инспектор в штаб-квартире в Балтиморе уже у него на хвосте. Мы не следователи. Наша единственная задача – чтобы судья была в безопасности.

Андреа почувствовала, как у нее сводит горло. Все как будто снова оказалось на грани жизни и смерти, не в последнюю очередь из-за того, что у нее на бедре был заряженный пистолет. Может ли этот сумасшедший и правда прийти за судьей? Хватит ли Андреа духу встать между восьмидесятилетней женщиной и потенциальным убийцей?

Байбл сказал:

– Мы с тобой вытянули короткую спичку, потому что приехали позже всех. Мы работаем в ночную смену, держим зенки открытыми на случай, если объявится любитель крыс и смертельных угроз. Все понятно?

Андреа сейчас была способна сосредоточиться только на одном: ночная смена. Она мечтала о постели в тихом номере отеля с тех пор, как задержали ее рейс.

– Первая остановка, – Байбл указал на приземистое здание из желтого кирпича в нескольких ярдах. – Нам нужно встретиться с шефом полиции. Правило маршалов номер двенадцать: как можно скорее уведомлять местных о своем прибытии. Пусть они почувствуют, что их ценят. Я хотел дождаться тебя, прежде чем представиться. У тебя есть какие-то вопросы?

Она покачала головой, когда они начали подниматься по лестнице:

– Нет.

– Ну и отличненько. Вот мы и пришли.

Андреа краем сумки поймала дверь, прежде чем та закрылась за ними. Она поправила рюкзак на плече и вошла внутрь. Лобби было размером с тюремную камеру. Ей в ноздри сразу ударил запах средства для мытья полов, соперничающий с едкой вонью таблеток для писсуаров. Туалеты находились прямо напротив приемной стойки. Их разделяло менее десяти футов.

– Добрый вечер, офицер. – Байбл быстро отсалютовал очень усталому сержанту за стойкой. – Я уполномоченный Байбл. Это моя напарница, уполномоченная Оливер. Мы пришли поговорить с большим боссом.

Андреа услышала стон, когда коп поднял телефонную трубку. Она обратила внимание на стену с дверью в туалет, на которой висели фотографии сотрудников полицейского управления Лонгбилл-Бич с 1935 года. Андреа пробежалась глазами по датам от одного конца к другому, пока не нашла то, что искала.

На фото 1980 года был шеф полиции с квадратной, как у фигурки лего, челюстью и трое других мужчин. Подпись гласила: «БОБ СТИЛТОН И ЕГО ОТДЕЛ».

Ее сердце сделало странное сальто.

Шеф Боб Стилтон был главным следователем по делу Эмили Вон.

Андреа снова почувствовала, как сжалось горло. Шеф выглядел именно так, как она представляла: с глазами-бусинками, злым взглядом и опухшим красным носом алкоголика. На каждом фото его кулаки были сжаты так сильно, что костяшки белели. Судя по отчетам, он не был фанатом ни грамматики, ни пунктуации. Ни подробного изложения своих дедуктивных рассуждений. Все показания, сопроводительные документы и графики