Римский Лабиринт - Олег Жиганков

Едва успев войти в подростковый возраст, Анна уже числилась в элите хакеров. Все ищут принятия, признания, и Анна сполна получала в сети то, в чём ей было отказано в школьной или дворовой жизни. Все говорили, что она целыми днями играет в компьютерные игры. Но Анна знала лучше, где её место.

В 1994 году она поменяла свой рутер на модем, и перед нею открылись новые, головокружительные горизонты. Электронная коробочка и телефонная линия уносили её в другие миры, позволяя преодолевать огромные расстояния, знакомиться с интересными людьми. Здесь, в киберпространстве, Анна могла быть кем угодно, сохраняя при этом полную анонимность. Её знание иностранных языков оказали ей в этом прекрасную услугу.

Однажды Аня забрела на сайт, где фанаты вроде неё обменивались опытом и сообщениями. Она была удивлена, найдя на своё имя сообщение от некоего «Ганса Христиана». В своём сообщении он благодарил Анну за недавно выложенную ею в сеть программу по дезактивации одного редкого, но зловредного вируса. «Ганс Христиан» предлагал ей свою дружбу, и Аня её приняла. Она, конечно же, не могла даже представить, как далеко эта дружба зайдёт. «Ганс Христиан» был рядом с нею, когда больше никого не было; его можно было спросить о том, о чём никого не спросишь; с ним можно было поделиться тем, чем больше поделиться было не с кем.

В начале их переписки Аня решила приписать себе лет пять-шесть, но «Ганс Христиан» быстро вычислил, что она ещё ребёнок. В их дружбе не было романтики. В ней было другое — необходимость быть откровенным и быть услышанным, необходимость поддержки и ободрения, совета и утешения. Всё это Аня получала в той или иной степени от мамы и тёти Майи, но этого было мало. Анна не говорила матери, но сама чувствовала, что в «Гансе Христиане» она нашла своего виртуального отца. Он был намного старше её и, действительно, по годам годился ей в отцы. Работал он в крупном банке и много путешествовал, делясь с Анной своими впечатлениями то о Бразилии, то о Мексике, то о Швейцарии.

Когда мамы ночами не бывало дома, а это происходило всё чаще, так как она работала теперь переводчицей и много разъезжала по стране, Анна подолгу засиживалась за виртуальной беседой с «Гансом Христианом». Она не могла заснуть, не поговорив с ним. Когда он не мог с ней общаться, то присылал слова одной и той же колыбельной песенки:

Lay you down now, and rest,

May your slumber be blessed!

Всякий желающий лгать с толком должен лгать редко.

Лорд Харвей. «Воспоминания о правлении короля Георга Второго», т. 1, гл. 19

Ich kenne mich auch nicht und Gott soll mich auch davor behuten.

(Я себя знаю плохо, и не дай мне Бог знать себя лучше.)

Иоганн Вольфганг Гёте,

10 апреля 1829 года

2007, 7 сентября, Рим

Небольшое уютное кафе, одно из тех, в которых меню вывешивают прямо на улице, находилось всего в двух кварталах от здания, где профессор Фера некогда преподавал. По стенам были развешаны картинки со стилизованными бычьими головами разных цветов. Анна, к своему смущению, вначале приняла эти разноцветные треугольники за нижнее бельё. Стены были почему-то покрашены в розовый цвет, который, казалось, впитал в себя бесконечные пары кислого вина и жарящегося мяса. Молодые люди, студенты университета, были здесь главным украшением, а их смех, которым поочерёдно взрывался то один, то другой столик, делал это местечко уютным и весёлым.

Профессор Фера сидел в углу на веранде, выходящей на маленький аккуратный римский дворик. На вид профессору было лет шестьдесят, и он был ещё более худ, чем на сравнительно недавних фотографиях. Впрочем, он не производил впечатление человека физически больного, но скорее страдающего неврастенией. Наполовину пустой графин вина стоял на столе, а профессор Фера нервно вращал указательным пальцем по ободку бокала. Он не заметил, как к нему подошла Анна.

Она была одета просто — в белую хлопчатобумажную юбку, старомодно прикрывающую колени, и серую облегающую майку. Но это только подчёркивало красоту и стройность её фигуры. По её плечам струились тёплые золотые волосы, притягивающие взгляд.

— Профессор Фера? — улыбнулась она приветливо. — Я извиняюсь за своё опоздание.

На мгновение профессор замер. Затем, словно стряхнув с себя оцепенение, с неожиданной ловкостью поднялся со стула, чтобы приветствовать Анну. Он улыбнулся улыбкой, которая не могла скрыть его волнения и выстраданной грусти.

— Не надо, не извиняйтесь, — сказал он, пододвигая для неё кресло. — Скажите лучше, что будете пить.

У профессора было интеллигентное нервное лицо, кожа имела сероватый нездоровый оттенок, но в эту минуту щёки слегка подкрасил румянец — не то от вина, не то от волнения.

— Я бы, наверное, заказала то, что пьют здесь все, — улыбнулась Анна.

— Как вам будет угодно, — любезно произнёс профессор Фера, внимательно изучая её лицо. — Только должен предупредить — вино здесь пьют молодое, уценённое. Вам оно может не понравиться.

— Я мало понимаю в винах, — улыбнулась Анна, — поэтому вряд ли смогу отличить молодое вино от старого, а дорогое — от уценённого.

— Ну, это можно поправить, — отозвался профессор. — Винопитие имеет многовековые традиции в Риме, которые я обычно и представляю туристам.

— Вообще-то я здесь для того, чтобы изучать архитектуру, — с улыбкой напомнила ему Анна.

— В Италии архитектура неотделима от винопития, — продолжал профессор, подзывая рукой официантку. — У нас даже есть памятник их симбиозу — Пизанская башня. Люси! Люси!

К столику торопливо приблизилась молодая девушка в переднике и мини-юбке. Анна как-то сразу почувствовала, что эта девушка — славянка, скорее всего, русская или украинка.

— Принеси нам, пожалуйста, графинчик сухого белого вина, «Гави», к примеру, — сказал ей профессор. — А что вы будете кушать?

Анна только сейчас сообразила, что голодна. Она посмотрела в предложенное ей меню и остановила свой выбор на свежем хлебе с сыром, овощном салате и куске грибного пирога.

— А мне принеси салат с помидорами и оливками, мой обычный, — заключил профессор. — А на десерт — ваши кофейные пирожные, те, которые потемнее, и кофе со сливками.

Через минуту Люси принесла им ещё один графин с вином. Профессор Фера плеснул в рюмку золотистой прозрачной жидкости, взболтал, понюхал и удовлетворённо кивнул.

— Не так оно и плохо, — он налил немного вина Анне в рюмку. — Никогда не покупайте вино в бутылках — дорого. Лучше брать графинами или большими бокалами — так дешевле.

Анна взяла в руку рюмку.

— Первое, на что надо обращать внимание в вине, — продолжил профессор, — это насколько оно прозрачно, нет ли в нём осадка.

Он посмотрел на неё через золотистую жидкость, преломляющую всё в причудливые формы и одевающую Анну в солнечный свет.