Навек с любимым - Карла Кэссиди

Она захотела снова испытать минуты неземного блаженства, но сознание подсказывало, что это не должно случиться, что она сделает глупость, если позволит Трэвису ласкать и целовать ее.

– Прекрати… – Она оттолкнула его, отступив назад. Она едва держалась на ногах. – Это безумие, – продолжила она, не удивившись, что голос ее прозвучал пронзительно и тонко.

Она не могла заставить себя посмотреть на него и вместо этого сосредоточилась на том, чтобы застегнуть лифчик и блузку.

Наконец она поглядела на него.

– Прости меня, не надо было мне позволять всему этому зайти так далеко.

Он тяжело вздохнул.

– Нельзя сказать, что ты действовала в одиночку, – ответил он. – Но ты права. Мы были готовы совершить большую ошибку.

Хотя они поступили и правильно, прервав любовную сцену, его слова разочаровали ее.

– Через пару недель я возвращаюсь в Нью-Йорк. Ничего хорошего не вышло бы, если бы мы занялись любовью, – проговорила она.

– Ты права, – угрюмо согласился он. – Не считая того, что это лишь утолило бы мое желание. – Он глубоко вздохнул. – Не стану лгать тебе, Фрэнсин. Я хочу тебя. Нам было хорошо вместе раньше, и я просто подумал, что было бы неплохо заново пережить это.

Его слова вызвали у нее в сердце боль. То, что она чувствовала, когда он держал ее в своих объятиях, когда он целовал ее, не имело никакого отношения к слову «хорошо». Это было нечто более глубокое, проникновенное.

И снова она вспомнила, почему уехала. Он никогда не любил меня достаточно глубоко. Ничего не изменилось и сейчас, несмотря на то что прошло столько лет.

– Мне надо возвращаться. Я не хочу, чтобы Грэтхен проснулась и стала меня разыскивать, – сказала она.

– Увидимся в субботу утром, – ответил он.

Она кивнула и повернулась, чтобы уйти. На сей раз он не стал останавливать ее, и, пока она шла к дому, все тело ее ныло от неутоленного желания, а сердце страдало от боли, что не любовь подсказала ему эти поцелуи и ласки. Это были похоть, страсть, воспоминания о сексуальном опыте.

Конечно, отчасти она тоже испытывала страсть, но не только это. Она интуитивно чувствовала, что если бы снова занялась любовью с Трэвисом, то, возможно, не захотела бы больше уезжать из Купервиля.

Но меня здесь ничего не держит. Поппи всего лишь терпел меня, а ровесники вечно высмеивали. Хоть я и верила, что когда-то Трэвис по-настоящему заботился обо мне, а может, до сих пор печется о моем благополучии, очевидно, он недостаточно меня любит, чтобы просить остаться. Ни тогда, ни теперь.

Мне надо уехать, вернуться в Нью-Йорк и попытаться осуществить свои мечты. Потому что в глубине души я знаю, что, кроме моих грез, у меня ничего нет.

Трэвис проводил ее взглядом, после чего подкрался поближе к ее дому, чтобы проследить, как она будет взбираться в спальню по решетке для роз. И долго еще после того, как она исчезла в комнате и погас свет, он оставался на краю кукурузного поля.

Как он хотел бы ненавидеть ее, но такое чувство не так-то часто посещало его, особенно когда дело касалось Фрэнни.

Поверь я, что, займись мы с ней любовью, она осталась бы, я стал бы соблазнять ее каждый день, каждую минуту. А она тоже хотела меня. Я ощутил это по ее участившемуся дыханию, по тому, как она изогнулась подо мной, по жару ее тела, прижавшегося к моему. Я почувствовал ее страсть в медовой сладости поцелуев, в ее пальцах, что гладили мою грудь.

И все же я должен был попытаться соблазнить ее, если считал, что это заставит ее изменить свои планы. Но, видимо, я ошибся, как и тогда, много лет назад, когда был уверен, что любовь заставит ее передумать. Да, я ошибся.

Он понимал, что обидел ее своими словами: мол, он просто хочет повторить их приятный опыт. Они прозвучали холодно, бесстрастно, бездушно. Но мне ведь надо было спасти хотя бы остатки своей гордости.

Боже праведный, я хотел бы ненавидеть ее. Это было бы простое, ничем не осложненное чувство по сравнению с множеством ощущений, что я испытываю к ней сейчас. Ведь намного легче справиться с ненавистью, чем с осознанием того, что любишь ее… и что никогда не сможешь обладать ею.

Суббота началась с яркого солнечного утра – лучшей погоды для карнавала и не придумаешь. Фрэнсин проснулась раньше, чем обычно, и удивилась, что Поппи еще не встал. Она сварила кофе и, выйдя с чашкой на парадное крыльцо, уселась в кресло-качалку. Я должна чувствовать себя довольной и счастливой, принялась уговаривать она себя. У меня уже накопилось достаточно денег, чтобы нам с Грэтхен отправиться в Нью-Йорк.

Еще неделя, самое большее две – и мы сможем тронуться в путь. По идее, я должна быть в восторге, но, странное дело, я ничего такого не чувствую.

Прошедшие две недели были сравнительно счастливыми, она даже не могла мечтать о большем. Они с Поппи не то что нашли общий язык, но все же, пусть и неохотно, выработали приемлемую манеру общения. Она научилась ждать от него самого малого и в результате не была разочарована.

Благодаря Грэтхен в доме звучал смех, которого раньше никогда в нем не было слышно.

Когда Фрэнсин в первый раз услышала, как смеется Поппи, она едва не упала со стула. И хотя звук его смеха был скрежещущий и немного грубый, все же он не показался ей неприятным. Фрэнсин стало радостно и немного грустно. Она чувствовала себя так, словно хоть; и поздно, но получила долгожданный подарок.

Удивительно, как легко Грэтхен достучалась до сердца Поппи! А Фрэнсин все свое детство и юность пыталась добиться от него хотя бы одной скупой улыбки, услышать доброе слово от человека, растившего ее.

Это навсегда останется для меня тайной, вздохнула она. Так же как и то, что Трэвис только хочет меня, стремится заниматься со мной любовью, но не любит.

Она отбросила эти мысли в сторону, решив насладиться сегодняшним днем так, чтобы никакие воспоминания прошлого не преследовали ее, и не задавать себе мучительных вопросов о будущем.

Я уже устала оплакивать прошлое. Детство мое было не хуже и не лучше, чем у других. Я была одета, накормлена, жила в тепле и безопасности. У некоторых детей не было и этого.

Трэвис знает, что я пережила одну ночь, потрясающую ночь любви. Она обожгла мне душу, опутала сердце такой страстью, которую может испытать далеко не всякая женщина в своей жизни. Мне надоело злиться и чувствовать себя обиженной из-за прошлого. Лучше вместо этого я посчитаю, сколько счастливых мгновений выпало на мою долю.

Сегодня прекрасный день, и я собираюсь провести его с красивым мужчиной и с моей драгоценной дочуркой. Чего больше мне остается желать?

Дверь со скрипом отворилась, и она повернулась на звук. На крыльцо вышел Поппи с чашкой кофе в руке.

– Ты сегодня рано встала, – произнес он и уселся в раскладное кресло, стоявшее напротив качалки.