Осенние каникулы - Анна Дубчак

– И как же вы расплатились за ту пощечину?

– Бессонницей! Я почти не спал весь этот год, мне всюду мерещилась Ирина… И когда мне удавалось заснуть, то я просыпался в холодном поту и мне казалось, что в комнате стоит запах тины и водорослей… Да, мне снились кошмары! Она, Ирина, не покидает меня до сих пор…

Он ушел, а Наталия еще долго сидела в кресле, не в силах пошевелиться, и анализировала все увиденное и услышанное ею за последние пару дней.

Что выходило? Она открыла блокнот и сделала там записи:

«1. 2 ноября прошлого года в реке в районе Соснового Бора нашли тело Ирины Литвиновой.

2. 1 ноября прошлого года на даче ее покойной тетки в Сосновом же Бору произошла встреча Литвиновой с Захарченко, закончившаяся ссорой и пощечиной.

3. 1 ноября после ссоры с Литвиновой Захарченко спешно уезжает в Москву, чтобы оттуда вернуться в Сирию. (Проверить.)

4. 31 октября прошлого года Монахов делает официальное предложение Литвиновой, а уже 1 ноября, то есть на следующий день, она топится.

5. Спустя ровно год, день в день, 1 ноября погибает сын Монахова.

6. 1 ноября в лицее на деньги Монахова устраивается поминальный обед – фарс!

7. 1 ноября ко мне приходит Захарченко и просит найти виновника самоубийства своей возлюбленной.

8. Записку, из-за которой погибает Герман Монахов, передает через случайную прохожую (Женю Березкину) женщина неопределенного возраста, одетая в синее пальто и белую „таблетку“ – в то, во что была одета в моих видениях молодая женщина, которую я видела входящей в кондитерскую со словами: „Господин Берковский, ау!“, не хватает лишь песцовой горжетки и аромата булочек с ванилью…

9. Коптильня и рыбья чешуя, о которой я думала в связи с чешуей, найденной в волосах Германа. Что все это значит? Кто та старуха или старик, входящая или входящий в коптильню?

10. Кого имел в виду Монахов, когда вскрикнул, узнав, что с Германом случилось несчастье: „Они убили его, да? Эти скоты убили его?“ Кто эти скоты?»

Пообедав, Наталия поехала в лицей. Ей повезло, она застала Ларису Щербакову выходящей из класса и направляющейся домой.

– Извините, мне надо с вами поговорить, – догнала ее Наталия и постаралась улыбнуться, чтобы та раньше времени не запаниковала.

Лариса Щербакова была высокого роста, с длинными волосами, видневшимися из-под красного кашемирового берета. У нее было угловатое тело подростка, женственности было мало. Такие женщины, как правило, так до старости и остаются старыми девами и живут жизнью племянников или более удачливых в личной жизни родных сестер или братьев. Это, как правило, добрые и приветливые люди, ценящие свою причастность к чужой жизни и находящие в этом удовольствие. Такую женщину-подростка часто можно увидеть гуляющей с самым красивым мужчиной города. Опираясь на его руку, она как бы говорит всем своим видом: посмотрите, я иду с этим мужчиной, я посвящена в его тайны, я живу его жизнью… На самом же деле, мечтая провести с этим мужчиной ночь, такая женщина обречена всю жизнь служить ему жилеткой для слез. Это она будет ему устраивать встречи и свидания, это она будет ему вязать свитера и ходить в аптеку за лекарством для его жен, любовниц и детей…

– Я вас слушаю… – Лариса улыбнулась, показывая ровные и красивые зубы. – Давайте отойдем, а то сейчас будет звонок…

Они отошли к окну.

– Мне надо с вами поговорить о Литвиновой…

– Да-да, я так и поняла… Я видела вас вчера на поминках… Тогда, может, выйдем на улицу? Здесь нам не дадут поговорить… – И словно в подтверждение ее слов раздался звонок, и все пространство вокруг ожило, из классов стали выбегать дети…

– Я на машине.

Они сели в машину. Наталия предложила Ларисе сигарету, и не ошиблась. Та, благодарно кивнув, с жадностью затянулась ароматным теплым дымом.

– Вы та самая Наталия Орехова, которую нанял Андрей?

– Он и об этом вам рассказал?

– Да, мы с ним старые друзья… У него сейчас сложный период… Вы ведь поможете ему?

– Конечно… Но и вы тоже помогите мне. Расскажите, какой была Ирина Литвинова? Почему вчера о ней никто не сказал ни слова? Зачем вообще тогда было собираться?..

– Понимаете, вы человек новый, непосвященный и потому просто не можете в полной мере оценить то, свидетелем чему были вчера… Дело не в Ире, а в Марцеловой… Вы же знаете, что наш лицей – один из престижнейших и дорогих в городе… И каждый держится за свое место руками, ногами, зубами, всем, чем только возможно… Не спорю, Ира была сложным человеком, с ней трудно было найти общий язык. Она считала себя умнее многих, а это, как вы понимаете, не могло не раздражать… Но тем не менее ей многое прощалось в силу ее возраста… Но Марцелова… Она ненавидела Иру. И об этом знали все. Лицей – это детище Майи Борисовны. Она здесь – самая главная. И представьте себе, что появляется Литвинова и становится практически неуязвимой! Все в школе знали о той симпатии, которую питал наш самый крупный спонсор к Ирине, понятное дело, мы иронизировали при случае, но все равно, как ни верти, завидовали ей… А она упивалась этим положением, она черпала в нем силы и пользовалась этим при каждом удобном и неудобном случае… Она могла сказать на уроке все, что ей только заблагорассудится… Вплоть до выступления против самой Марцеловой… Но больше всего доставалось девятому «а», в котором учились Герман Монахов, Лари Зименков и Жорж Котельников… Это друзья, и отцы их тоже друзья… В принципе неплохие ребята, но уж больно разбалованы… Ира же добилась того, что в классе установилась все-таки дисциплина… Уверена, что Марцелова рассказала вам вчера о том, как Ира швырнула в Германа банку из-под колы… Да, это так… А кто из учителей не испытывал подобного желания? Но мы просто вынуждены себя сдерживать, а вот Ира расслабилась…

– И что Герман?

– Он, в сущности, ребенок… Подулся, да и перестал…

– Вы уже знаете, что он погиб?

Лариса уронила сигарету:

– Погиб? Гера? Нет, нам ничего не известно… Что вы такое говорите?

– Его нашли вчера мертвым на кладбище. Кажется, на него набросилась собака…

Пока она говорила это, ее фантазия нацепила на нос сидящей перед ней Щербаковой крупные очки в черной оправе, а на голову надела белую «таблетку».

– Что с вами?

Наталия очнулась. Лариса держала ее за руку и что-то говорила:

– Это точные сведения? Ведь нужно же решать вопрос с похоронами и прочим…

– Да, это, к моему большому сожалению, точные сведения… Я сама лично сопровождала Константина Андреевича сегодня в четыре часа утра в морг…

– Боже мой, какой ужас!

– Скажите, а были ли у Литвиновой уязвимые места? Ведь не может же такого быть, чтобы во всем у нее был полный порядок… Она чего-нибудь боялась, как все нормальные люди?