Палач - Эдуард Лимонов

Оскару совершенно не нужны литературные связи, но о Сюзен Вудъярд он слышал и даже прочел одну из ее нашумевших книг — «Плата за страх», — повествующую о любовных приключениях женщины, сорвавшейся с цепи замужества только в тридцать пять лет. Молва утверждала, что образ главной героини Сюзен Вудъярд списала с себя. Оскар нашел книгу небесталанной, но пошлой, любовные сцены неуклюжими, но написанными явно энтузиасткой секса.

«Будет очень интересно познакомиться еще с одной нимфоманкой», — объявил Оскар насмешливо и положил свою руку на ляжку Женевьев. Хотя Женевьев два раза в неделю ходила заниматься балетом, ляжки у нее были мягкими. Может быть, ей следовало ходить на балет три раза в неделю. При мысли о том, что хорошо бы проверить, соответствуют ли сексуальные способности писательницы сексуальным способностям героини, Оскар ухмыльнулся…

Женевьев, очевидно, поймала улыбку Оскара в зеркале, потому что она вдруг неожиданно зло сказала: «Но запомни, Оскар, Сюзен для тебя табу. Она моя лучшая подруга».

Оскар поморщился. Все подруги Женевьев были ее лучшими подругами, так же как любая названная наугад знаменитость мужского пола обязательно была лучшим другом Женевьев или ее бывшим любовником. Оскар сдвинул свою руку ниже, с ляжек Женевьев на ее колени, и, сминая платье, пробрался к горячему паху мадам де Брео. Ему хотелось напомнить официально поджавшей губы мадам, кто он такой, напомнить ей о своем могуществе. Двумя пальцами он потер у Женевьев между ног.

Лицо мадам треснуло в гримасе. «Оскар! — жалобно взвизгнула Женевьев. — Я веду машину! Пожалуйста!»

Оскар убрал руку. Он ненавидел рациональность Женевьев. Разделение ею жизни на реальность и секс. Ему неприятно было ханжество Женевьев, отказывавшейся на улице или в гостиной среди бела дня вспоминать об их совместных постельных развлечениях. Для Оскара постель и жизнь были одно целое, и его кожаные доспехи, когда он их снимал, вовсе не лишали его сексуальности, желаний и импульсов. Женевьев же, встав с постели, сразу же превращалась в строго социальное существо.

Весь остальной путь в аптаун они промолчали, думая каждый о своем. Оскар — открыв окно и подставив лицо холодному, почти зимнему ветру.

6

Знаменитая писательница жила рядом с Гугенхаймовским музеем. В просторном холле дома на Пятой авеню целых два дормена сидели, внимательно обозревая многочисленные телевизионные экраны, на которых видны были все этажи богатого дома. Сексуальность писательницы хорошо охранялась.

В элевейторе Женевьев вдруг поцеловала Оскара в ухо и сказала, что она просит прощения.

— За что? — спросил Оскар, хотя и знал за что.

— Мне показалось, что я была к тебе невнимательна? — полувопросительно выдавила из себя Женевьев.

— Все нормально, — сказал Оскар.

Они пришли последними. Сюзен Вудъярд, небольшого роста блондинка — от Женевьев Оскар знал, что ей тридцать семь лет, — поцеловала Женевьев и протянула руку Оскару.

— Сюзен Вудъярд.

— Оскар Худзински.

Они обменялись оценивающими взглядами. При этом Оскар подумал: «Интересно, знает ли она?.. Знает ли она, что я палач? Похвалилась ли ей Женевьев не совсем обычным любовником, пашущим и тщательно обрабатывающим ее тело, как хороший крестьянин возделывает свой участок земли?»

У Сюзен оказались очень-очень светло-серые глаза не совсем удачной формы, несколько неопределенный нос, темные круги под глазами и склонность к полноте, которая, очевидно, доставляет ей немало диетических хлопот в наше время, когда эталоном женской фигуры служат больные дистрофией девочки.

Все эти данные обнадеживали, но наибольшее удовольствие доставил Оскару липкий пухлый рот Сюзен Вудъярд. Судя по рту Сюзен, молва, должно быть, не соврала, и свою похотливую домохозяйку Нэнси Сюзен Вудъярд смоделировала, да, с самой себя. Оскар прикинул, как будет выглядеть Сюзен, растянутая цепями на его, Оскаровом, ложе…

По плотно завешанному картинами коридору вслед за Сюзен они пошли в гостиную. Оскар успел заметить, что все без исключения картины изображали обнаженных или полуобнаженных женщин. Он вспомнил, что Сюзен Вудъярд, ко всему прочему, имела еще и славу бисексуальной женщины.

Гостиная, вопреки ожиданию, была совсем небольшая. Стены ее оказались полностью закрыты простого темного дерева шкафами с книгами. Старые, золотом тисненные переплеты тускнели за стеклами. Центральную часть гостиной занимал старомодный, необыкновенной величины кожаный диван. Такие диваны Оскар встречал в последний раз в родной Зелена-Гуре, даже уже в Варшаве они перестали ему попадаться. Почти все гости Сюзен Вудъярд поместились на диване.

— Мисс Соня Бетти, — Оскару представили первой, разумеется, женщину. — Оскар Худзииски.

Известной во всем мире, имеющей магазины во многих европейских столицах и в нескольких городах Америки, создавшей свой стиль одежды, успешно-соперничающей с Ив Сен-Лораном и другими китами фэшен-бизнеса Соне Бетти не менее шестидесяти лет. К Оскару с дивана приподнимается засушенное, тщательно выкрашенное в серебристый цвет — волосы облаком вздымаются над головой — существо и протягивает ему костлявую ручку, похожую на куриную, лапку: «Соня». Девочка-бабушка.

Мужчины представились вслед за Соней. Боб Картер, которого Женевьев назвала бой-френдом. Сюзен, выглядит как максимально неподходящий для писательницы, пишущей о сексе, бой-френд. Высокий, белый, излишне массивный, коротко, остриженный блондин распространяет вокруг себя атмосферу стерильности и тотальной несексуальности.

Зато некто Пьер — фамилии его Оскар не уловил, — пришедший вместе с Соней Бетти, оказался удивительно похожим на оперного Мефистофеля. Высокий, костлявый, одетый исключительно в черное; черная бархатная куртка, черные брюки и под ними черные же лаковые туфли — он, да, излучал секс, этот человек. Оскар даже несколько позавидовал его внешности, его неестественно красным губам: и черным угольным глазам, горевшим по обе стороны большого носа, даже его гнусавому голосу соблазнителя, Почему-то Оскару подумалось, что такая внешность больше бы подошла ему, Оскару, для роли палача, но он тотчас успокоил себя тем, что большинство людей в этом мире не осознают своих, возможностей и, естественно, конкуренция со стороны случайно встреченного им Пьера ему не грозит…

7

— Давно вы покинули Польшу? — обратился к Оскару Боб Картер почти тотчас же после того, как Сюзен-хозяйка усадила Оскара в кресло и дала ему в руку бокал скотча со льдом.

«Ждал, сука, момента», — с ненавистью отметил Оскар. Он ненавидел разговоры о политике и в особенности ставшие модными в последнее время светские беседы о ситуации в Польше. Во-первых, ситуация в Польше его мало интересовала, так же как и ситуация в Африке. Во-вторых, подобные беседы в гостиных всегда вынужденно поверхностны, и Оскару нечего было добавить к уже всегда готовому мнению собеседника, к заранее выбранной позиции…

— Более шести лет назад я покинул Польшу, слава богу! — миролюбиво ответил все же вежливый и терпеливый Оскар.