Выжить вопреки - Игорь Викторович Поляков

бросив всё, но на первом этаже находился магазин, из которого трое мужиков выносили коробки с ноутбуками (у них даже не возникала мысль о том, где они найдут розетку, чтобы зарядить их).

За ними выскочил продавец, держа в руках, как дубинку, ножку от стола. С головы у него стекала кровь, вся левая часть лица была одним ярко-красным кровоподтеком, но правый глаз был полон решимости отстоять вверенное имущество. Догнав ближайшего к нему грабителя, он с размаху нанес удар. Тупой звук удара и вскрик грабителя.

- Лучше бы ты этого не делал, -мужчина с пропитым лицом, но с хищным блеском в глазах, аккуратно положил коробку с десятком тонких величиной с обычную папку ноутбуков и поднял с земли обрезок металлической трубы. Легко выбив из рук продавца ножку стола, он сбил его с ног. Посмотрев на бейдж, укоризненно сказал:

- Эх, Семен, Семен...

Следующим ударом по голове он лишил Семена сознания, а монотонными последующими ударами - жизни.

Для Егора Малахова человек был, примерно, то же самое, что таракан или муха. В детстве он понял на примере отца, что сильный всегда прав. Его отец, мощный мужик, любитель пожрать и выпить пива, говорил ему, - «если есть проблема, придави и размажь её», - демонстрируя свой кулак размером с пивную кружку. Эти слова и стали его девизом на всю последующую жизнь.

Сейчас Егору было около пятидесяти, он многое пережил, в том числе и то, что считал несправедливым по отношению к себе, но ничего не изменилось в его ограниченном мировоззрении. Жена нарожала шлюх, которые не могли прокормить сами себя. В Москве, где они прожили достаточно долго, где родились их дети, он не смог найти удовлетворяющую его работу, поэтому им пришлось за несколько лет сменить несколько городов. Он недолго задерживался на новом месте, - очередной работодатель видел, что Егор предпочитал пить, а не работать. И спираль снова закручивалась.

Но сейчас все изменилось, пришло время для самореализации.

Пришло его время.

Земная поверхность выдала очередную порцию подземных колебаний, которые свалили с ног мародеров. Дом вновь устоял, только с фасада отвалились куски облицовки, да провалился участок крыши. Одновременно с этим вдали раздался глухой грохот, и затем нарастающий шум, который предвещал скорую беду.

- Что это? - запаниковал самый младший, все еще держась за голову.

- Сейчас узнаем, - равнодушно обтирая руки о белую рубашку Семена, сказал убийца.

Шум перешел в рев быстро несущейся воды, которая появилась перед ними в виде волны высотой в несколько метров, сметающей все на своем пути.

«Плотина», - подумал Малахов и, подчиняясь инстинкту, бросился бежать. Большое водохранилище, словно специально построенное для того, чтобы смыть этот город, когда придет время, стремительно опорожнялось через разрушенную плотину.

Этот удар дом не выдержал. Волна ударила в него, снесла крышу и смяла, как картонную коробку. Ослабевая, прокатилась дальше и схлынула, затопив прилегающие к реке земли.

Егор, задыхаясь и отплевываясь, вылез из затопленной канавы, в которую успел упасть перед тем, как его накрыла волна. Состояние было, будто тяжелым катком проехали по телу. Он вдыхал воздух и радовался второму рождению. Пришло его время, и он не собирался глупо умирать. К тому же нужно кое с кем разобраться, сделать то, что уже давно хотелось. Егор, слегка пошатываясь и оступаясь, по колено в воде, но все быстрее и увереннее, пошел в сторону своего дома, совершенно не интересуясь, что случилось с друзьями по выпивке и грабежу. Случайные люди, о которых беспокоиться совсем не стоило.

- Где ты был? Я ничего не смогла спасти, - Вера Малахова с младшей дочерью Мариной сидела рядом с разрушенным домом. Она говорила, а в глазах была тоска и равнодушная обреченность, которые уже навсегда поселились там.

- Закрой рот, уродина, - сказал Егор.

- Ничего у нас не было, а теперь еще и крыши над головой нет, - словно не слыша его, продолжила она, - прожили жизнь так, словно никогда нас и не было.

Егор подошел к ней и, глядя в глаза, схватил жену за горло. Сжав свои сильные ладони, он смотрел, как вместе с удушьем накатывает страх, как злость сменяется сначала на ужас, а затем на желание жить. В глазах женщины покорная просьба и прощение.

- Я так давно это хотел сделать, - улыбаясь, сказал он, - твое убогое существование рядом со мной уже так опротивело. Трахать тебя даже хуже, чем дрочить. Убить тебя следует уже только за то, что ты не можешь родить мне парня.

Он, довольно улыбаясь, разжал руки, и безжизненное тело женщины упало к его ногам.

Егор посмотрел на дочь, которая молча и с ужасом в глазах смотрела на смерть матери:

- Иди за мной.

И, не оборачиваясь, пошел.

Марина, у которой покорность была в крови, пошла за ним, обернувшись в последний раз на труп матери. В этот день её жизнь так быстро изменялась, что она уже перестала думать, тупо подчиняясь ужасной действительности.

4.

Он уже был близок. Самоотверженно работая, чувствуя прилив сил от раздающихся под ним стонов, и, не обращая внимания на то, что их липкие от пота тела издают чмокающий звук при соприкосновении, ощущая приближение экстаза, он двигался все быстрее, забыв об окружающем мире. Сквозь вату своего наслаждения он слышал, как она кричала от удовольствия, и счастливо улыбался этому.

Не выходя из неё, он перевернулся, перевалив её на себя, и блаженно расслабился. Его сильное тело не ощущало тяжести хрупкого женского тела. Он чувствовал легкость внизу живота, приятную усталость в мышцах и абсолютную пустоту в мыслях.

Для Лены Малаховой это был постоянный и в некотором роде любимый клиент. Он предпочитал традиционный секс, никогда не бил её, не жмотился и его было легко обмануть. Она отточила своё мастерство имитации оргазма до совершенства, и редкий клиент понимал, что она играет. Вот и сейчас, расслабившись всем телом, она думала, что после сегодняшней встречи у неё будет достаточно денег для покупки той шубки, - сейчас лето, но готовь сани летом, - которую она присмотрела. И хотя зимы сейчас стали такими теплыми, что вряд ли