Окно в Европу - Валентина Андреева

Вторая встреча произошла в день трагедии. Мария Павловна была все в тех же темных очках, только прическу сменила. И сидела на лавочке в глубине двора. Обычно молодоженов встречают у подъезда и не пускают в дом без выкупа. У местных пьяниц нюх на это дело обостренный. Но о том, что Андрей и Нина расписались, никто не знал. Они вылезли – Нина в бежевом костюмчике с короткими рукавами, а он в черном. Николай Иванович еще удивился – охота ему париться в такую жару. О том, что у них произошло торжественное событие, Николай Иванович догадался по большому букету цветов, который Андрей взял с заднего сиденья машины и передал Нине. Они быстро вошли в подъезд. После них туда забегали только мальчишки, живущие на первом этаже. И трех минут не прошло, как они вылетели обратно с игрушечными пистолетами. О Марии Павловне он как-то позабыл. Внимание привлекли свекровь Нины Тамара Васильевна с внучкой. Пожилая дама по такой жаре и тоже в черной одежде. Зная привередливость Тамары Васильевны, не очень удивился. А буквально через минуту после того, как они вошли в подъезд, из окна выпал Андрей. Каким образом, дворник не видел. Подбежал к нему одним из первых, но трогать побоялся, чтобы не навредить. Андрей был без сознания, но дышал. Хорошо, «скорая» быстро приехала…

– Такой хороший человек был! – всхлипнула рядом отмытая от сметаны Елизавета Тимофеевна. – И за что его хотели убить? И с Ниночкой теперь беда!

– У вас прекрасная кожа на лице! – перебила ее Наташка. – Неужели от сметаны?

– Нет, сметаной пользуюсь только второй раз.

– Да она все подряд на лицо лепит! – возмутился Николай Иванович. – Что ни принесет, все сначала на себя. Даже мясной фарш лепила! Одна вон долепилась! – Николай Иванович определенно имел в виду соседку. – Наморозила кубиков из отвара какого-то лопуха и – на морду. Час лежала, все кубики меняла. Они ж тают. Новый метод омоложения изобрела! Кто-то посоветовал этими кубиками лицо протирать, а она решила эффект усилить. Ну и усилила – теперь какой-то нерв воспалился. То ли тройничковый, то ли тройничный… Лечится. А заодно худеет. Думаете, в ней весу сто килограмм? Худющая, как щепка. Это она разоделась в десять слоев – парниковый эффект создает! – Николай Иванович с чувством сплюнул.

– Елизавета Тимофеевна, – встряла я, – а почему вы решили, что Андрея хотели убить?

Возмущенная выступлением мужа, Елизавета запнулась в растерянности, не зная, чему отдать предпочтение: сначала обругать его или ответить на мой вопрос. Долг вежливости пересилил:

– Ну не сам же он вылетел? Вы посмотрите на наши окна! Да и с чего бы ему самому вылетать? О Нине вообще речь не идет. Даже и не говорите мне о том, что это ее рук дело. Скорее всего, эта баба, что за машиной приходила, и вытолкнула его. Потом-то в суматохе никто не видел, кто и откуда подбегал да убегал.

– Может быть, вы и правы, – задумалась я, машинально взглянув на репродукцию над диваном. – Какую странную картину вы выбрали, – невольно вырвалось у меня.

– Совсем не странную! – повела плечами Елизавета, а Николай Иванович засмеялся. – Просто в свое время Николай работал в проектном отделе одного НИИ, а его начальник – ну просто копия этого сына Ивана Грозного. Такой поганый человек был! Заслуженный подлец института! Коля из-за него и с работы ушел. Да и не только Коля. Эти картинки у многих Колиных сослуживцев висят. В качестве возмещения морального вреда!

Мы уже почти распрощались с хозяевами и собрались уходить, когда Николай Иванович неожиданно сказал:

– М-да! А ведь муж Тамары из этого же окна выпал. Только разбился насмерть. Тогда внизу под окном обломки кирпичей валялись. Дело сразу закрыли – несчастный случай. – Николай Иванович усмехнулся, как ему самому, наверное, показалось, незаметно. – Дома-то никого не было. Тамара с сыном гуляла. Вернулись, когда Илью уже увезли в морг.

– Ужас какой! – Наташка снова плюхнулась на кресло, с которого было встала. – А вы говорите «посмотрите на наши окна»! – с укоризной обратилась Наталья к Елизавете. – Выходит, при желании, несмотря на высокие подоконники вполне можно случайно вывалиться… Или он сам покончил с собой?

– Если только сделал это в невменяемом состоянии, – поджав губы, заявила Елизавета. – Илья ведь уходил от Тамарки. То они жили вместе, то не жили… Перед этим случаем вроде опять сошлись. Но жизнь все равно не сложилась. Ходили слухи, что он грозился отправить на тот свет Тамарку. А за день перед смертью совсем озверел. Артист! Скандал у них вечером был. Правда, только его голос был слышен. Соседи сначала думали: надрывается – роль репетирует. Помнишь, Коля? Свидетелей и суда побоялся, а то, может, сам Тамару выкинул бы…

Николай Иванович крякнул и встал с дивана:

– Ну что, Лиза, старое ворошить? Одно с другим не связано. Да и много лишнего тогда болтали – что люди сами не видели, додумали и домыслили. – И, посмотрев на наши вытянутые лица, слегка поколебавшись, добавил: – Помогли Илье упасть. Помогли. Больше ничего не скажу. Извините-е-е, мне надо на участок. Сейчас метлы привезут. Буду с «эталоном» сравнивать.

Полностью ошалевшие от полученных сведений, мы поблагодарили хозяев, уже на выходе я опомнилась и попросила номер телефона. А заодно записала номер своего мобильника, нажимая на то, что угроза для жизни супругов Синельниковых все еще реально висит в воздухе. Тогда не думала, что эти слова окажутся пророческими.

До дома добирались молча. Даже вид родной «Ставриды», стоящей у подъезда, Наталью не порадовал. Обе мы пребывали в заторможенном состоянии. Я было раскрыла рот, спросить, когда поедем назад на дачу, но подруга меня осекла:

– Молчи! В голове такая каша – не могу вспомнить свое имя и кто я такая вообще. За полдня побывала в шкуре всех участников драмы. Теперь никак не могу вернуться в свою.

– Понятно. Торговый центр? Итальянская пицца, японская забегаловка?

– Помнится, моя шкурка этого не переносила.

– Ну что ж, начинаешь потихоньку приходить в себя. «Ростикс»?

– Можно. Но там, кажется, есть еще и «Стопарик»?

– Был. Уже сплыл. Вместо него «Баварские колбаски».

– Ладно. Пойдем и на месте разберемся.

В Торговом центре была приятная прохлада. Особенно у фонтана, рядом с которым для начала мы постояли, бездумно глядя на водяные брызги.

– Умыться, что ли? – с тоской произнесла Наташка. – Столько негатива нахватали!

– Умыться – это не сюда. Налево, потом направо и прямо упрешься.

– Не делай из меня идиотку.

– Кашу маслом не испортишь…

– Ты ее для начала научись готовить, как я. В овсянку песок кладет!

– Так ведь не речной – сахарный. Мы так любим, понятно?

Наташка глубоко вздохнула и на выдохе расправила плечи:

– Ир, пойдем лучше попьем кофейку с пирожными. Что-то горечь такая во всем теле. Как-то хочется сладкой жизни.