Сто фактов обо мне - Ирина Андрианова

Подгорбунский уже проел мне весь мозг, что собирательница фактов – няшка! «Спасибо, Маркел, за наводку. Мы теперь неразлейвода. А ты чего без девушки?»

Я не думал, что Мия Сушкова может стать моей девушкой, – это очень ответственно, на мой взгляд. А вот под настроение позвонить и спросить: «Хочешь по городу прошвырнуться?» – это то, что надо.

Подгорбунский все время спешит стать взрослым, крутым. А мне – на фиг не надо.

52. ОДНАЖДЫ Я ОБЕСЦВЕТИЛ БРОВИ

Отец купил новую краску, чтобы стать блондином. Что ни говори, мой отец, бывает, срывается, экспериментирует со своей внешностью. Довольно смелый шаг – из каштанового стать светлым, как выжженный в поле колосок.

Краска лежала в ванной на видном месте. Я ее взял, открыл, посмотрел на себя в зеркало, выдавил немного краски на палец и провел по правой брови. Потом то же самое проделал с левой бровью. Подождал несколько минут, смыл краску теплой водой. И снова посмотрел в зеркало.

Оказалось, светлые брови очень старят. Даже меня, шестнадцатилетнего.

Вечером я вышел к ужину в бейсболке, надвинутой на глаза. Отец не сразу это увидел: он вечно смотрит в сторону или вниз, на пол. Когда увидел, спросил:

– Валер, ты заболел?

– Нет, – ответил я. – Температура норм.

– Тогда чего ты в кепке?

Отец покрутил рукой около своей головы.

Я снял бейсболку и предстал перед отцом с блондинистыми бровями.

– Пап, не делай этого, – просто сказал я.

Отец закипел, закричал, что я издеваюсь, похож на бомжа, вечно трогаю чужие вещи, чтобы сделал с этим безобразием что-нибудь!

– Выбирай, – спокойно сообщил я. – Или состарившийся из-за крашеных бровей сын, или вариант «Джоконда».

– Какая «Джоконда»?! – завопил отец.

– Могу сбрить. Буду без бровей как Джоконда Леонардо да Винчи.

Отец уже ничего не мог сказать. Он не стал ужинать, ушел с кухни, хлопнув дверью.

Правда, был один момент в этой истории положительный: отец не стал перекрашиваться в блондина.

53. Я НИКОГДА НЕ ДУМАЛ, ЧТО ОБЩАТЬСЯ С ДЕВУШКОЙ, КОТОРАЯ НРАВИТСЯ, ТРУД КАМЕНОТЕСА

Я влегкую пригласил Мию на встречу. Нет, не на свидание, свидание – это что-то серьезное, а так, прошвырнуться. Погулять.

Мы встречались у метро. Я жутко нервничал, пока ждал Мию, держал руки в карманах куртки, но они все равно мерзли.

Мия пришла с подругой, ярко накрашенной толстухой. Мия не подала вида, что видит меня в первый раз, представила нас друг другу: Валера – Ася.

Девчонки потащили меня в «Мак», и я там оставил всю наличность. Мия и Ася заказали картошку фри, сырный соус, по чикенбургеру. Еще фанту, два бумажных стакана по 400 граммов. Сам я ковырял пластмассовой ложкой невкусное мороженое, кажется пломбир с клубникой.

Они трещали как подорванные, словно меня не было рядом. Только Ася бросала короткие взгляды и все время глотала улыбочки. Ага, именно глотала, откусывая от чикенбургера.

Я встал и сказал:

– Ладно, девчонки, мне пора. Приятного аппетита.

Мия расстроилась, толкнула Асю ногой под столиком. Ася тоже тут же вскочила и заверещала:

– Ой, Валер! Это мне пора! Спасибо, было очень вкусно! Я побежала!

Короче, толстуха скрылась за стеклянной дверью «Мака», а я снова сел на место как идиот.

Мия сказала:

– Слушай, она так хотела посмотреть на тебя. Ася – моя лучшая подруга.

– Чо на меня смотреть? – пробубнил я. – Я не цирк дю Солей, билеты по цене пенсии моей бабушки.

Мия засмеялась и предложила:

– Валер, пойдем погуляем. Я тебе город покажу.

Ладно, раз Мия изъявила желание пошляться по городу, я не стал возражать.

К сожалению, то, что показывала мне Мия, я видел впервые. Мы с отцом никогда не гуляем по городу. А мои друзья-приятели вечно толкутся в своем районе, им лень проехать на метро в центр или куда-нибудь на набережные Москвы-реки. Живем, как деревенские люди, знаем только свой райончик, и он для нас – центр Вселенной.

Мия показала мне церковь, где венчался Пушкин, Бульварное кольцо, не всё, конечно: мы прошвырнулись по паре бульваров, зашли во двор дома, где был памятник – сидящий унылый Гоголь. Затем Мия затащила меня в цветочный магазин и долго разглядывала живые и искусственные цветы. В конце прогулки мы оказались на набережной – облокотились на гранитный парапет и глазели вниз. Вода в реке была темная и тяжелая, по ней плыли утки-самоубийцы. Почему самоубийцы? Потому что в черте города мертвая вода.

Мия спросила:

– Ты москвич?

– Да. Дед и бабушка здесь родились.

– Валер, ты заметил, наш город присел на корточки?

– Не понял? – удивился я.

– Чего ж тут не понимать! – усмехнулась Мия, тряхнув челкой.

Меня задела ирония Мии. Когда мы взяли направление на ближайшую станцию метро, я вдруг увидел, что около парикмахерских, маленьких магазинов, входов во дворы сидят темноволосые люди. Они болтали по мобильным, ели шаурму, просто глазели по сторонам, свесив смуглые руки между колен.

– У нас в районе тоже все на корточках, – сказал я. – Это гости столицы.

– Мои родители считают, что мы живем в гостях, – ответила Мия, – а они – хозяева. Я боюсь по вечерам гулять.

Мия посмотрела на меня жалобно. В этот момент мне захотелось обнять ее за плечи и сказать что-то ответственное, например: «Я с тобой», «Ничего не бойся, прорвемся».

Но мы уже входили в метро, и если бы я сделал обнимашки, Мия бы точно не поняла.

Когда я вернулся домой и снял куртку и свитер, то увидел, что рубашка у меня мокрая – на спине и под мышками. Все-таки я очень волновался на первой прогулке с Мией.

54. Я – ДОМОСЕД

Если есть возможность, сижу дома. Могу часами лежать на тахте и думать. Сегодня лежал и думал о нашей встрече с Мией.

Когда пришел отец, я спросил его:

– Пап, ты заметил, в нашем городе много чужестранцев?