Тайна Нилии - Поль де Ивуа

Теперь главной его заботой было удостовериться, насколько подействовало его варево на солдат поста. С этой целью он прокрался между кустами до того места, откуда виден был пост. Дверь помещения была раскрыта почти настежь; на скамьях у длинного стола теснились солдаты и пили чай. Очевидно, примеси не изменили вкуса чая, и Джек торжествовал, что его махинация не будет обнаружена. Но этого было мало, молодой Прайс ожидал настоящих результатов, однако пока ничего не было заметно. Но вот сержант, старший поста, поднялся со своего места и возгласил: «Бир и Увольф, пора сменять товарищей на часах, там, у фургона». Задвигали скамьями, забряцали оружием, и минуту спустя сержант и двое солдат вышли из помещения поста и скрылись за деревьями. Немного погодя, сержант вернулся и привел с собой двух прежних часовых, которых сменили Бир и Увольф. Но едва эти двое сбросили с себя амуницию и присели к чайному столу, как сержант вышел на порог и с болезненно подергивавшимся лицом стал гладить себя по желудку, а затем, обернувшись, воскликнул: «Я сейчас, ребята»! И бегом, что есть мочи, направился в задний угол двора и словно потонул в сумраке наступавшей ночи.

Почти вслед за ним побежал в том же направлении другой солдат, корчась и держась за бока. Этого было достаточно для того, чтобы убедить Джека, что его чай имел желаемое действие. Не теряя ни минуты, он направился к тому месту, где стояла карроварка доктора Кауфмана. Скрываясь за кустами, юноша стал высматривать, что делается вокруг. Одного часового уже не было на посту, а вот и другой, корчась и морщась, прислонив свое ружье к стволу дерева, схватился за живот и, громко охая и оглядываясь по сторонам, с минуту как бы колебался, затем пустился бежать со всех ног и вскоре скрылся в глубине тенистой аллеи.

Теперь у карроварки не было ни души; надо было действовать, не теряя времени. Помня до мельчайшей подробности все устройство карроварки, Джек, не задумываясь, надавил пружину, посредством которой открывался снаружи главный трап, дававший доступ во внутреннее помещение. Трап открылся, и откидная лестница спустилась до земли. С проворством кошки вскарабкался юноша по ней на верхушку карроварки и, быстро убрав лесенку, стал осторожно опускаться вниз, внутрь фургона яхты. С минуту он стоял в нерешимости, только одна тонкая перегородочка отделяла его теперь от таинственной повелительницы, от этой Нилии, которую он никогда не видал, но которой он принадлежал и телом, и душой.

Наконец-то он увидит ее! Но кругом царил беспросветный мрак; однако Джек знал, что в этой поперечной перегородке должна была находиться дверь, он ощупью нашел ее и, нажав кнопку потайной пружины, распахнул ее и очутился на пороге ярко освещенного электричеством помещения.

У маленького подъемного столика, спиной к дверям, сидела женщина и читала книгу при свете электрической лампочки. Она, по-видимому, ничего не слышала. Джек, затаив дыхание, вошел, как заколдованный, и не мог свести с нее глаз. Женщина эта несомненно была молода; ее обнаженная шея и руки были белы и нежны, густые темно-каштановые волосы широкой волной сбегали по спине и плечам, и чудный своеобразный наряд облекал ее стройный и вместе роскошный стан. То было подобие длинной греческой туники, схваченной на плечах массивными золотыми аграфами и подпоясанной золотым поясом, украшенным драгоценными камнями; своеобразный головной убор из золота и камней дополнял этот странный живописный наряд.

Однако нельзя было терять времени.

— Нилия! — произнес в полголоса Джек, но красавица не обернулась. Он еще раз повторил это имя несколько громче. Тогда та подняла голову, прислушалась и посмотрела в ту сторону, где стоял Джек. Увидев его, незнакомка испуганно вскочила со своего места, смотря на него в упор.

Джек умоляющим жестом протянул вперед руки; такой ослепительной и чарующей красоты он никогда не видал и даже в мечтах он не представлял ее себе столь прекрасной. Голос замер у него в груди; с минуту он не мог произнести ни слова, и вдруг знакомый, мелодичный голос Нилии спросил его:

— Кто вы? Откуда вы?

— Я — Джек Прайс, — тихо ответил юноша. — Я тот, которому вы приказали изучить планы карроварки, и я пришел сюда, потому что не нахожу себе покоя, потому что на вас одну я возлагаю все свои надежды!

— Джек Прайс, — повторила незнакомка чуть слышно… — Не помню… не могу припомнить… где же я вас видела?

— Мы не виделись никогда, но я знаю ваше имя — вас зовут Нилия! Не так ли?

— Да, меня так зовут. Но это ли мое настоящее имя, я не знаю?

— Но так вас знали и цыгане? — спросил он.

— Как? Вы знаете и об этом? Кто бы мог рассказать мое прошлое?

— Вы сами! — сказал Джек и, видя ее крайнее недоумение, быстро, в кратких словах, рассказал все, что было.

Она молча и внимательно слушала его, и когда он окончил, она с болезненным усилием мысли произнесла:

— Я ничего, ничего этого не помню. Да, видно, часть моих действий вне моей воли. Я живу временами какой-то бессознательной жизнью, но я чувствую, что он говорит правду… да, я когда-то произносила те слова, которые он сейчас повторил, но где? Когда?.. Какая-то темная пелена тяготеет над моею мыслью, над моим духом… я не вижу, я ничего не вижу! — почти с отчаянием докончила она свой монолог.

Джеку было жаль ее до слез, он схватил ее руки, которые она не отнимала у него, и ласковым успокаивающим голосом произнес:

— Да, вы пока еще невольница этого низкого подлого человека, но если вы захотите довериться мне, то вскоре будете свободны!

— Свободна! — повторила она, и луч радости озарил ее прекрасное печальное лицо. — Нет, — простонала она, — нет, это невозможно!

— Почему?

— Он нас настигнет, где бы мы ни были… завладеет мной снова, а вас… вас он обречет на страшные муки!

— Это злой гений, все, что он хочет, он может осуществить. Он читает, как в книге, в мыслях людей… нет, нет, я не хочу, чтобы тот, кто первый выказал ко мне расположение, стал жертвой своей доброты.

Вдруг послышался металлический звук складной лестницы. Щелкнула пружина трапа.

— Это он идет! Вы погибли, если он вас застанет здесь! — сиплым шепотом прошептала Нилия. — Спрячьтесь. Вы не знаете его силы… перед ним вы склонитесь, как слабый тростник. Спрячьтесь! Спрячьтесь! — твердила она побледневшими губами в то время, как глаза ее, чрезмерно расширенные, становились неподвижными, точно стеклянными, и все лицо принимало какое-то окаменелое застывшее выражение испуга.

Вдоль стен стояли два больших деревянных ларя — Джек приподнял крышку одного из них и, найдя его пустым, забрался туда, спеша успокоить Нилию, которая была сама не своя от волнения и непостижимого страха, овладевшего всем ее существом.

— Прикажите мне лгать! Ах, прикажите, чтобы я ему лгала! — молящим голосом обратилась она вдруг к юноше, который уже опускал над головой крышку ларя. Но не успел он ответить, не успел раскрыть рта, как она опустила крышку, бормоча шепотом: — Скройся! Исчезни! Он идет! — и отошла на средину каюты.