Его строптивое наваждение - Екатерина Котлярова

Скольжу полуоткрытыми губами вверх по тонкой ножке. Согреваю дыханием прохладную кожу.

Замираю на коленке. Целую. Вожу носом.

Кареглазка что-то бормочет сквозь сон. Замираю. Вглядываюсь напряжённо в её лицо. Вдруг снова плакать начнёт во сне.

Её слёзы каждый раз ножом в сердце. Сбежать каждый раз хочется, когда вижу, как огромные карие глаза наполняются слезами.

Но девчонка тихонько стонет. Бл*ть. Стон её ударяет по напряжённым нервам. Спускается прямо в пах, где и без того всё звенит.

Что же ты творишь со мной, девчонка? Наваждение. Она моё чёртово наваждение. Как увидел её, так сразу решил, что будет моей.

Руки скользят по тонким икрам вверх. На талию. На впалый животик с аккуратной ямочкой пупка. Ох, чёрт. Губами добираюсь до косточек на её бедрах. Совсем худенькая. Глаза уходят под веки от накрывшего меня кайфа. Бл*ть. Какая она нежная. Везде. Шёлковая кожа её живота покрывается мурашками от моих прикосновений.

Что же ты творишь, мудак ты конч***ый? Она же бл*ть насилие пережила. Боится собственной тени, а ты лапаешь её, пока она спит.

Но нихр*на уговоры не действуют. Руки обхватывают талию. Две мои ладони обхватывают её тоненькую осиную талию. Полностью. И снова щемит всё в груди. От нежности. И от страха. Страха, что причиню боль. Ненароком. Потому что я бл*ть себе пальцы переломаю один за другим, если оставлю хоть один синяк на её тонкой коже своими руками. Если сделаю ей больно.

Целую её животик. Дышу её запахом. С титаническим усилием воли не даю своим ладоням подняться выше и коснуться холмиков её груди. Рано. Нельзя. Только не тогда, когда она спит.

Выпрямляюсь. Поправляю задравшуюся футболку. Мою футболку. Просто огромную для неё, но девчонка надела её сама. Вернулся с работы, уставший как последняя собака, а тут она. В моей кровати. В моей футболке. Ждёт меня.

Моя. Вся моя.

И хрена с два кому отдам. Кому позволю причинить боль. Обидеть.

Убью за неё. Любого ублюдка убью. И таки убил.

И убью ещё, если безопасности моей кареглазки что-то будет грозить.

Продолжаю гладить её стопу. Смотрю задумчиво в её лицо. Ведь девчонка совсем. Тонкая. Хрупкая. С по-детски округлым личиком. Но меня бл*ть ведёт, как никогда в жизни.

Да, я влюблялся. И не раз. И даже любил. Встречался с одной несколько лет. И жил. Но всё иначе было. Совсем по-другому.

Не вело от одного взгляда. От запаха. Я будто зверь чувствовал её запах уже на лестничной клетке. Специально замирал. Двигался медленно, чтобы помучить себя. Чтобы лёгкие медленно, с каждым вдохом наполнились им. Чтобы возбуждение хоть немного улеглось. Чтобы не наброситься на неё с порога, если она будет меня встречать. С нежной улыбкой на губах. И обязательно с чем-то безумно вкусным, что она приготовила специально для меня. Хотя мне всё вкусным будет, что она сделала.

Я молча последую за ней на кухню, пока она будет щебетать и рассказывать, как провела день. Куда ходила. А я даже не слышу толком. Только жую и за ней наблюдаю. Кайфую от звука её голоса. От того, что она на моей кухне крутится. Порядок наводит. И борюсь с собой, сжимая столовые приборы так, что они гнуться, только бы не сцапать её. Только бы не усадить к себе на колени. А ещё лучше уложить на стол.

А Милена ничего не замечает. Улыбается так счастливо и открыто. Еды подкладывает в тарелку. Мне бы сказать, что наелся, но нет бл*ть. Продолжая жрать, только бы глаза её продолжали счастливо сиять. Ведь оттаивает, моя кареглазка. Больше не вздрагивает от каждого хлопка или резкого движения. Снова плечики расправила. И голос громче стал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Знала бы ты, девочка моя, какие мысли в моей контуженой голове бродят, когда ты мне так улыбаешься, с криками бы сбежала.

Больше двух лет я болен этой строптивой девчонкой. Своим строптивым наваждением. Девчонкой, которая одним только взглядом карих глаз заставила сердце дрогнуть. Я даже забыл, что так бывает. Как в подростковом возрасте, когда девчонку понравившуюся видишь. Когда выпендриваться начинаешь, зная, что смотрит. И сердце колотится, будто грудину прорвет и прямо ей в руки.

Я не должен был быть в тот вечер в клубе. Собирался к сеструхе младшенькой с бабкой ехать за город.

Но позвонил Пашка и сказал, что сразу несколько компьютеров из строя вышли, и серверы полетели.

Сменив маршрут, поехал в клуб.

Решив все вопросы, шёл на выход, когда на меня налетела девчонка. Я был зол из-за сорвавшихся планов и хотел рявкнуть на неё, когда она залепетала извинения. Мелодичным голоском.

А я бл*ть представил, как она стонет. Так же мелодично и тихо. А потом она глазища свои вскинула. Огромные. Карие. Глубокие. Ох ты ж бл*ть. Меня шибануло. Будто снова контузило во второй раз. И будто не на одно ухо глух, а сразу на оба. Потому что бл*ть все звуки исчезли. Разом. В один *баный миг, когда глаза её увидел.

Склонил голову чуть на бок, рассматривая её испуганное личико. Вроде испугалась, но воинстенно сверкала глазами. Смотрела с немым вызовом. А меня против воли губы в улыбке дрогнули. Когда я в последний раз улыбался? Даже вспомнить не могу.

Кареглазка ступила в сторону, чтобы обойти меня. Но подвернула ногу и, приоткрыв рот в крике, который я не услышал, начала заваливаться на бок. Молниеносным движением скользнул рукой ей на поясницу. И тут же снова пропал. Будто второй оглушающий взрыв рядом с головой. Потому что платье у девчонки было с открытой спиной. И она оказалась ещё меньше, чем я думал. Потому что рука моя легла на худенькую спину, полностью закрывая её от чужих глаз.

Моя! Бесновался в груди незнакомый зверь. Моя! Крутилось в подсознании, когда замечал заинтересованные взгляды пьяных мудаков. Да какой там замечал? Выработанная с годами привычка помогала контролировать ситуацию и окружающую обстановку. Но я бл*ть них*я не видел, кроме неё. Вот так просто. По у*бански. С первого взгляда. Как сопливый пацан влип.

Рукой скользнул по спине вверх. Сжал легонько шею, вынуждая девчонку поднять на меня взгляд. Считать эмоции с её лица. Кареглазка посмотрела на меня чуть затуманенным взглядом. Рассеянным. Расформированным.

А мой взгляд против воли вниз скользнул. На холмики небольшой груди, которая почти вжималась в мою грудную клетку. На ногу длинную и тонкую, которая в вырезе платья виднеется. И на стопу, облаченную в туфли с открытым носком. Но очередное шевеление в штанах вызвали пальчики её ног. Покрытые красным лаком, что было видно даже сквозь чёрный капрон. Таким же ярким и вызывающим, как платье.