Дом у последнего фонаря - Анна Малышева

Лиза вздрогнула всем телом и с мольбой заглянула в глаза Александре:

— Но вы-то меня сумасшедшей не считаете? Вы верите, что можно кожей чувствовать опасность?

— Очень верю, — убежденно ответила художница. — Я вообще поражаюсь вашей смелости. Вернуться туда после того, что я вам рассказала по телефону…

— Но я потому и поехала на дачу снова. — Лиза искренне ее не поняла. — Ведь это нельзя было так бросить… А если с папой что-то случилось? И когда я наконец зажгла лампу, сразу убедилась, что так оно и есть! Понимаете, я весь день крутила в голове наш с вами разговор. Сопоставляла то, что вы видели ночью, и то, что я застала утром. Я говорила себе, что мы обе могли ошибаться. Вы могли убежать ночью из дома, захлопнуть дверь, она защелкнулась на один замок… А мне утром показалось, что я отпирала не один замок, а оба. Такие мелочи ведь забываются… Вы могли не заметить ночью телефона на столе. Так же как я не заметила утром горящего фонаря на улице. Но настольная лампа! Вы утверждали, что она была включена. Когда я утром вошла в комнату, солнце било прямо в окно, и, даже несмотря на эти одеяла, можно было все рассмотреть. И я не включала тогда лампу. Не проверяла, работает она или нет. А лампочка ведь просто могла перегореть! Я могла видеть утром ВКЛЮЧЕННУЮ лампу с перегоревшей лампочкой.

…Пройдя через темную комнату, девушка на ощупь нашла письменный стол, нашарила провод, тянувшийся от лампы, и нащупала на нем пластиковый переключатель. Стоило сдвинуть рычажок, как тут же мягко осветился розовый шелковый абажур…

— В комнате стало светло, а в душе у меня целая буря поднялась. Значит, поняла я, в доме кто-то побывал — между вами и мною. Выключил лампу, положил телефон, запер дверь на оба замка. И вы не лгали мне… И я сама ничего не перепутала утром.

…Лиза была в замешательстве, мысли путались, паника все нарастала. Ей хотелось побыстрее уехать. Но она понимала, что вернуться сюда снова уже не решится…

— Я стояла и разглядывала бумаги, валявшиеся на столе. Папин рабочий стол… Я хорошо помню, что папа все время сидел в своем кабинете, рылся в книгах, делал выписки, что-то срисовывал, сравнивал… Родители развелись, когда мне было девять. Я в том возрасте еще слабо понимала, чем занимается папа, в чем весь смысл его жизни. Мне подумалось вдруг: вот он, мой единственный, последний шанс стать к нему ближе…

…Преодолевая усиливавшуюся тревогу, девушка принялась перебирать бумаги. К ее огромному разочарованию, в основном попадались ксерокопии иностранных текстов…

— Я узнала лишь английский язык, да и тот был какой-то странный. В английском и частиц-то таких нет, и слова корявые…

— Староанглийский, — предположила Александра, сетуя на то, что сама упустила шанс «заглянуть через плечо» Лыгину.

— Мм… наверное, — с сомнением протянула Лиза. — И еще там были записи от руки, все исчерканные, неразборчивые… Я бы и за год не расшифровала. Но вдруг мне попалось кое-что совершенно иное…

Она сняла куртку, в которую до сих пор зябко куталась, и осталась в футболке с короткими рукавами. Еле заметный светлый пушок на руках тут же встал дыбом от холода. Александра хотела попросить ее одеться — гости, непривычные к чердачным сквознякам, жестоко простужались в два счета. Но женщина онемела, увидев, что именно Лиза достает из внутреннего кармана куртки.

Рванув «молнию», та извлекла на свет свернутые трубочкой пергаментные листы, желтые от старости, пятнисто-бурые от щедро покрывавшей их субстанции, в которой Александра с содроганием заподозрила засохшую кровь.

Лиза, сурово сдвинув золотистые, едва видимые брови, развернула сверток и вытряхнула на стол с десяток измятых, иссиня-черных блестящих перьев.

— Что это? — спросила Александра, едва вновь обрела способность говорить.

— Я заметила, что из-под одной картонной папки торчит что-то странное. Сдвинула ее и нашла вот это, — хрипло сказала девушка. — И весь стол был в пятнах. Догадываетесь, в каких?

— Кажется, похоже на…

— Это кровь, — теперь Лиза говорила резко, заносчиво. Казалось, еще секунда — и она не выдержит, вспылит. — При чем тут «похоже» и «кажется»?! Это кровь. Там ее было полно. Кровь и вороньи перья.

— Господи помилуй… — пробормотала женщина. Она осторожно взяла пергаментные листы, осмотрела их и прикусила губу. — Вот они где!

Не осталось ни малейших сомнений: в руках у нее была отсутствовавшая, заключительная часть молитвенника. Александра наметанным взглядом опознала и шрифт, и манеру исполнения заставки с изображением Дорсетширского аббатства, и формат страниц.

«Вот она, заупокойная служба из свадебного молитвенника леди Джейн Грей!»

— Кое-кто будет очень рад, что вы это нашли, — сказала художница, разглаживая страницы, покрытые засохшими пятнами крови. — Кое-кто будет просто счастлив.

— А мне все равно, — огрызнулась девушка, продолжая демонстрировать переменчивость нрава. Несколько минут назад она казалась нежной, доверчивой и беспомощной, зато сейчас ее заносчивый тон не посрамил бы самого Лыгина. — Какое мне дело до чужого счастья, как вы думаете?! С папой что-то случилось. Это точно. Теперь я перестала сомневаться.

Опомнившись, Александра отложила в сторону страницы, вырезанные из молитвенника.

— Может быть, сообщить в полицию о его исчезновении? — предложила она. — Чем раньше начнут искать, тем лучше. И еще можно позвонить хотя бы по тем телефонам, которые нашлись в его мобильнике. Вы пробовали?

Лиза, опустив голову, перебирала вороньи перья, наблюдая за сине-стальными переливами, блуждающими по черному муару. Казалось, она не слушает, однако ответ Александра получила сразу.

— Не звонила и не буду.

— Но почему?!

— Лучше, если это сделаете вы.

Ошеломленная женщина молчала, а Лиза, не отрывая взгляда от перьев, продолжила:

— Я уже говорила, мне он не звонил ни разу в жизни. Маме тоже. Тем трем мужчинам, которые значатся в его записной книжке, — редко и давно.

А вот вам — только вчера. И вы разговаривали. Вы были ему ближе всех.

— Это ничего не значит! — возмутилась Александра. — Если уж я — самый близкий человек вашего отца, тогда у него вообще нет близких людей! Потому что для меня это сугубо деловое знакомство, которое поддерживают не ради удовольствия!

— Так вы не будете мне помогать? — ощетинилась девушка.

— Лиза, обратитесь в полицию. Если нужно будет, я вас поддержу. Но мы с вами ничего не сможем сделать сами. Вы же видите, — она указала на испачканные страницы, — это кровь, дело обстоит очень скверно.

— Это воронья кровь, — безмятежно ответила гостья, устремив на Александру взгляд своих удивительных, млечно-бирюзовых глаз. — Сама ворона валялась под столом. Я ее нашла, когда стала осматривать комнату внимательнее. Думала даже прихватить, но потом не стала пачкаться. Обычная дохлая птица. Перья торчком. Будто в когтях у кошки побывала.