Обещанная - Марина Весенняя

Верс направился в мою сторону, отодвигая от меня инкуба. Сейчас же опять ко мне руки потянет. Зато пока оба исчадия ада пытались разойтись на моей маленькой кухне, у меня оказался свободный проход к коридору. Не теряя ни секунды, схватила чугунную сковородку, спасибо бабушкиному наследству, с размаха нанося удар по лицу Верса. Хорошо, сковорода большая и тяжелая. От полученной оплеухи демон завалился на инкуба, а у меня появилось время рвануть к выходу из квартиры.

Сердце в груди билось как бешеное, под ложечкой засосало, я ощущала прилив адреналина, когда сумела выбежать на лестничную площадку. Мозг отключился (Ау, мозг! А ты вообще сегодня работать будешь? Что за внеплановый отпуск в условиях военного времени?), в глазах рябило. Как там в фильмах делают? Схватилась за перила, перенося вес сначала на руки, а затем перескакивая ограждение, чтобы нырнуть на пролет ниже. Не бежать же по ступеням? Так только шею свернуть можно. Первый прыжок дался на удивление легко, я даже ничего себе не повредила. Все-таки тренировки с пилоном имеют свои плюсы. Чувствуя себя не просто опытным паркурщиком, а практически покорителем Эвереста, поспешно продолжила свой путь на первый этаж.

Только после третьих побежденных перил приземлилась я не на ступеньки, а в распростертые объятия инкуба. Алек мне ничего не сказал, крепко сжимая в кольце своих рук. Я еще пыталась брыкаться, только что толку, если поганец уже провернул свой трюк с перемещением и мы вновь оказались в моей квартире?

Версалирион стоял с крайне недовольным выражением лица. Я даже трепыхаться в объятиях инкуба перестала. Да что там, конкретно сейчас мне захотелось оказаться под его защитой. Демон подошел к нам, вновь опуская руки мне на голову, а Алек, вместо того чтобы помочь, только надежнее меня зафиксировал. От его прикосновений веяло теплом и спокойствием, так что желания сопротивляться не оставалось. Вот все-таки колдует? Я зажмурилась, ожидая вновь неприятных последствий. Но, к моему несказанному удивлению, после манипуляций Верса ничего не произошло.

– Интересные дела… Алек! Остаешься с ней, ни на шаг не отходишь до моего возвращения.

– Ты дашь мне разрешение ею пользоваться?

– Нет. Пока нет. Может, позже. Если сама согласится, делай с ней что хочешь. Мне пока нужно кое с кем посоветоваться.

И демон исчез, растворяясь в воздухе.

Интерлюдия III

1614 год. Россия. Где-то в Архангельской области

Отец Иоанн вторую неделю мучился кошмарами. Проклятая бессонница не давала сомкнуть глаз до самого утра, а засыпая, видел он сны странные, мрачные.

Вот и сегодня, после очередного кошмара, все из рук валится. Да и руки трясутся, будто пил. Что народ в церкви скажет? А ужасы какие сегодня снились!

Видел он земли мертвые, черные, сухие. Трава и то не растет, все пыль да камень. На много верст вокруг. Холмы видны, вдали скалы черные до неба. Место гиблое, плохое. Ночь на земле, только лунный свет тьму вокруг разгоняет. И, что странно, луны три в небе. Словно в троице этой знак какой свыше узреть должно.

Отец Иоанн давай бежать, но, сколько бы ни старался, все как на месте стоит. Пустыня эта безжизненная, конца и края не видно. И такие кошмары мучают батюшку каждую ночь. А сегодня и того хуже стало. В пустыне этой проклятущей явился ему голос нечеловеческий.

– Внемли, отец, – слышал он. Будто в собственной голове голос молвит. Перекрестился батюшка, по сторонам озирается. Из воздуха пред ним тень черная предстает. Туманом одежды ее стелятся, фигура высокая вырисовывается. Тело белое, глаза будто светом синим горят.

– Чур меня! – Отец Иоанн на колени падает, молитвы все из головы повылетали.

– Мне было видение, – тень шепчет. Только не тень она более, куда там. Руки из-под одежд своих темных к нему тянет. Длань тонкая, костлявая, с когтями, аки у зверя дикого. – Отец Ану, дашь жизнь ты девочке. И в этом ребенке возродится жена моя.

– Отче наш, – повторял батюшка молитву свою, не желая слышать слов лживых.

– Я ждал этого тысячи лет. И дух моей Эрешкигаль вернулся. В хрупком теле она родится. Опорой стань ей, отец Ану. Силы дам тебе защитником быть, пока срок не настанет.

– Чему срок?

– Вернуть ее домой.

– Не будет девок у меня! Детей не будет, не дам я злу на земле русской появиться, – нашел в себе силы ответить отец Неведомому.

– Не зло я. И дочь твоя злом не станет. И судьбу ты не исправишь, старик. Мне было видение. И боли не вздумай причинить ребенку, узнаешь на себе гнев мой. Ступай к жене. Силу мою примешь, чтобы девочку защитить. Я буду ждать, когда возродится моя Эрешкигаль. И приду вновь, когда созреет дух ее.

Протянул Жнец руку свою к священнику и коснулся когтем указательным его ладони. Холодным укусом боль руку пронзила, вырывая священника из сна.

И привидится же такое. До сих пор кружку в руках удержать не может, слабость тело все одолела. Зажег отец Иоанн свечей, чтобы мрак предрассветный разогнать, глянул на ладони свои и кружку выронил на пол.

На левой руке его отметина черная стояла. Словно краска растеклась цветком причудливым. Наслюнявил отец Иоанн палец свой, потер грязь, но не сходит она, будто под кожу въелась. Так до утра и не вернулся он в постель к супружнице, сидел и думы думал.

Наутро так его жена и застала – у потухших огарков, поникшим за столом, с опрокинутой кружкой на полу. За окном метель разыгралась не на шутку, печь давно остыла, а муж ее даже тулупа на себя не накинул.

– Что сидишь такой, будто места себе не находишь? Опять кошмары?

– Сон странный видел я, – признался отец Иоанн супруге своей. – Плохой сон, черный.

– То сны, – махнула баба, в платок шерстяной заворачиваясь. – Ты лучше о нас подумай. Вести есть у меня счастливые. Говорить не хотела раньше срока, но вижу, тебе сейчас радость нужна. Благословил нас Господь, будет у нас ребеночек.

Отец Иоанн рот открыл от изумления, на жену любимую смотрит, а слов вымолвить не может. Только себе обещает, что защитит семью. И жену, и ребенка. Любой ценой. Душу свою положит, но не даст Проклятому девочку его получить.

Кенна

2014 год, Россия, Москва

– Алек, ты так и будешь за мной по пятам ходить? Я еще душ принять собиралась!

Инкуб крайне ответственно подошел к распоряжению Верса, не оставляя меня в покое ни на минуту.

– Так пойдем вместе. Я могу тебе спинку потереть.

– Тебе начальник что сказал? Меня не трогать!

– Он не начальник, – проговорил Алек, в очередной раз протягивая ко мне руки.

– А что ты тогда перед ним так стелешься?

– Не стелюсь, а соблюдаю субординацию. Он выше меня в иерархии и сильнее. А тебя очень даже можно трогать, тебе только следует согласиться.